Хмель-злодей

«Всегда эти жиды всё портят», — подумал он. Но уже придя к себе и устроившись на мягких подушках, вспомнил наставление Лайолы, основателя школы иезуитов, в которой он учился во Львове: «Цель оправдывает средства».

Тем и утешился.

А слова старого еврея оказались вещими.

Хмурое утро поднималось над Украиной.

Кровавое утро.

Глава 3. Евреи

«… с материалистической и исторической точки зрения этот народ давно должен был бы исчезнуть. Его существование — есть странное, таинственное и чудесное явление, которое указывает, что с судьбой этого народа связаны особые предначертания. Выживание еврейского народа, его неистребимость, продолжение его существования, как одного из самых древних народов мира, в исключительных, трагических условиях истребления, та роль, которую народ этот играет в истории человечества, — всё это указывает на особые мистические основы его неповторимой судьбы».

(Н.Бердяев, «Смысл истории», Обелиск, Берлин, 1923, стр. 105, 106).

— Не прячься, не прячься, всё равно поймаю! — чернокудрый ангелочек, путаясь в широких белых кружевах платья, мчался через бесконечные комнаты большого дома. — Не прячься, Лея, так нечестно!

— Поймай, поймай, я не прячусь!

— Ага, вот ты где.

Лея схватила свою сестрёнку Рахель, похожую на неё как две капли воды, хотя они и были погодками, и девочки с визгом и шумом закружились по комнате.

— Тихо, девочки, тихо, а то отец услышит и будет недоволен, — пробовала их разнять Леся, светловолосая красивая девушка из крестьян, служившая в этом богатом еврейском доме уже второй год.

— Девочки, Лея, Рахель, успокойтесь!

В комнату вошла их мама — Эстер. Строгий голос матери ничуть не испугал девочек, и они продолжили свою возню. Эстер с любовью и нежностью наблюдала за этими весёлыми, неугомонными воздушными созданиями. Ей иногда не верилось, что это она родила их всего каких-то четыре — пять лет назад, таких непоседливых, её прекрасных ангелочков. Тоненькие, с белой кожей, огромными темно-карими глазами, в которых сверкали озорные огоньки, слегка продолговатыми лицами и пухлыми детскими губками, они производили неизгладимое впечатление на всех гостей этого открытого дома.

— Всё, дети, пора спать! — воскликнула Эстер, услышав звон часов в гостиной — новинки, которую привёз муж из Амстердама. Она отвела девочек в спальню, аккуратно помогла им снять нарядные платьица, и нежно погладила по волосам, потом началась процедура с целованием. Сначала она целовала девочек по очереди, потом они вместе целовали её. Наконец, дети угомонились, и Эстер направилась в комнату Мойшеле, который каждый вечер читал подолгу Святое писание, за что удостоился отцовской похвалы. Сыну было уже десять лет, и он своей серьёзностью иногда даже беспокоил Эстер. Заглянув в комнату сына, она увидела, что он уже спит. Поцеловав в лобик спящего, Эстер прочитала молитву и направилась в гостиную, где собрались красивые девушки из богатых и благочестивых семей, желающие научиться танцевать. Она и сама прекрасно танцевала, сохранив гибкую фигуру, и даже пятая беременность не испортила её.

— Сара, Лиора, становитесь сюда, Рут, Дина, — вправо, — начала расставлять девушек Эстер.

— Соломон, — она кивнула вошедшему музыканту и сделала приглашающий жест в сторону инструмента.

— Начали! Раз, два, три, четыре… и, раз, два… — девушки ритмично двигались и поворачивались, повинуясь командам Эстер. Старый Соломон извлекал божественные звуки из клавесина. Мелодия то плавно текла свободной рекою, то вдруг взвивалась высоким порогом, то почти совсем затихала. Она радовалась и печалилась, веселилась и рыдала, она была, как еврейский народ, знававший золотые века расцвета и горечь изгнания, высокий, божественный дух гаонов и кладбищенский пепел уничтожения.

Пошёл уже второй час занятий, девушки устали. Их лица блестели от пота, губы прикушены от усердия. Воздух гостиной наполнился запахом духов, смешанный с запахом женского старания.

— Всё, на сегодня хватит, — Эстер несколько раз хлопнула в ладоши, и проводила девушек в комнату для переодевания.

— Рути! — Эстер положила руку на плечо девушке, чуть задержав её, — передавай привет родителям, пожелай им от меня здоровья.

Рут зарделась, прикрыла свои огромные глаза пушистыми ресницами и чуть слышно произнесла:

— Непременно, Эсти.