Хмельная музыка любви

— А она ни в какую. Не таким, видите ли, представлялся ей будущий зять.

— Чем же он ей не понравился? — Опасаясь услышать то, о чем она давно подозревала, Надежда замерла.

— Что-что! Видите ли, он не подходит! Сама решила за дочь, кто годится, а кто нет, — бушевала Наташка. — А у них, может, любовь настоящая. Вместе работают!

— Как же так? — схватившись за голову, расстроилась Надежда. — Любовь? Ты же сама говорила, что трудоголик…

— Да, говорила. Когда-то ведь и конец должен был этому настать.

— Да-да, конечно, должен был, — бормотала Надежда.

— Любовь — это такая редкость в наши дни. Вот у нас с Шуриком тоже любовь. Так я ради него и работу бросила, и ребеночка собираюсь родить. Потому что знаете он какой?

— Какой? — думая о судьбе внучки, механически переспросила Надежда.

— Таких не встретишь никогда. Когда я с работы усталая приходила, он мне туфельки снимал и ножки растирал. И сейчас весь любовью ко мне пылает. Пропитан, понимаете?

— И… и Женечкин избранник тоже пропитан? — не решаясь назвать этого человека по имени, бормотала бабушка.

— Еще как! Он ей стихи посвящает.

— Стихи?

— Да. Лично мне он всем нравится — и взрослый, и сильный. И еще он решительный: «Раз так случилось, готов с твоими родителями встретиться, руки просить».

— И с Арсением тоже?

— Что тоже?

— Тоже хочет встретиться?

— Нет. Женька все поэтапно решила. Сначала с мамой, потом с папой и с вами.

— Да, конечно! Я потом. — Надежда махнула рукой.

— Про вас-то она не сомневалась, поэтому.

— Что, извини, не поняла про меня?

— Не сомневалась, что вы ее поймете, — разъяснила Наташа.

— Конечно-конечно.

— Я вот смотрю, зря она на вас рассчитывала. Потому что вы тоже не так уж с этим согласны.

— Понимаешь ли, Наташенька, — хотела объяснить она девушке, что с женатыми мужчинами, а тем более с детьми и внуками, ничего быть не может, что и у ее дочери Татьяны, и у нее самой лично такой опыт за плечами.

Но Наташка в своей молодой запальчивости не желала ничего слушать.

— Эх вы! — В ее глазах сквозило столько упрека. — Это, может, в ваше время любви было хоть отбавляй, а сейчас… Оглянитесь вокруг. Всюду висят растяжки: «Оторвись со вкусом», «Приколись вместе с нами!», «Попробуй кусочек секса!»

Я только в одном месте за городом однажды на растяжке прочла: «Марина, я тебя люблю!» — и сердце такое большое красное. Возле какой-то забытой Богом закусочной на дороге. Зашла, не поленилась. Там не то служащий, не то хозяин этого заведения такой некрасивый мужик, замухрышка просто. Я его спрашиваю: «Это вы написали?» Он так посмотрел на меня, видно, догадался, что я прониклась этим плакатом, и признался, что он.

Растяжки дорогие очень. А закусочная у него — два с половиной столика. Наверное, годовую выручку отдал. Рассказал, что любит одну женщину, а она к другому ушла. Я его спрашиваю: «Раз ушла, зачем повесил плакат?» Он объяснил, что каждый раз, как она по этой дороге проезжать будет, вспомнит о том, что любящее сердце ее ждет. Может, вернется. Я чуть не заплакала, так мне его стало жаль. Он это почувствован и говорит: «Любовь — это как музыка. Если с детства воспитывать, учить и развивать слух, музыку можно воспринимать, слушать. Это немало. И очень хорошо! И не многие на это способны. Но еще сложнее стать музыкантом. Музыкантами становятся единицы».

Я прибалдела. Такой вроде бы простой мужичонка, а такое говорит!

После этого я часто стала задумываться над его словами и поняла, что любовь надо воспитывать в душе каждого ребенка. У своего вот, — она показала на живот, — прямо с рождения начну. Буду говорить изо дня в день, какой он хороший и как я его люблю. — Надежда обескураженно молчала. — Что вы на меня так смотрите? Я в фильмах видела. Не верите! Тогда про другое расскажу.

Я в пятиэтажке занюханной до замужества жила. У нас на площадке две квартиры. В одной многодетная семья. Их кавказцами называют, но они живут тут давно, москвичи в нескольких поколениях. Так вот мама детей все время учит любить друг друга. Старший брат младшего на руках таскает и приговаривает: «Не плачь, я тебя люблю, защищать всегда буду». Девочки тоже друг о друге заботятся. Одна другой игрушки отдает, а когда ссорятся, мама им говорит: «Она же тебя любит, уступи ей». Или: «Где ты была? Она так без тебя скучала!»

Родственники к ним толпами приезжают. Всех принимают. Я ее как-то спросила: «Зачем?» А она отвечает: «Как же так? Мы их любим, и они нас тоже».

И она все время не устает детям напоминать про любовь. Может быть, у них, у других народностей, так принято, не знаю!

А вот у меня мама как-то поссорилась со своей родной сестрой, — Наташа нахмурилась, — к отчиму ее приревновала. Так много лет не разговаривает. Я ее уговаривала помириться. Сестра все-таки, родная кровь! У нее сын, мне двоюродным братиком приходится, хотелось пообщаться. У меня ведь никого, кроме мамы, не было. А она говорит: «Обойдешься! Не брат он тебе, враг».

Так можно научиться любить, я вас спрашиваю?