Хмельная музыка любви

— Ты ведь напросился со мной в гости, чтобы пронюхать, разузнать побольше, а не фото воровать.

— Золотце мое, когда я обратился к специалисту, а точнее, к своему приятелю Мише… потому как ты предупредила, что в это дело посторонним вход воспрещен, — глядя на Наташу в поисках поддержки, промолвил Савва, — тот готов был начать работать сразу. Только фотографию и данные девушки просил принести. Она ведь и в кутузке, и, не дай Бог, на том свете уже могла очутиться. Кто знал, где они ее держат. В паспортном столе, сама знаешь, все люди на одно лицо, на уголовников похожи. Нужно было жизненную фотографию добыть. Не могли же мы матери доложить о наших намерениях, испугать ее насмерть?

— Я бы предпочла попросить, — все же настаивала на своем Женя.

— Да ладно, я уже их размножил, можешь вернуть! Хорошо, что на деле все оказалось проще простого. Леха просто заманил ее к себе в обычную квартиру, не стесняясь соседей. Хотя всегда воображение рисует страсти-мордасти, но меня в армии учили, что искать всегда нужно рядом. Вот и враги нашего шефа не заморачивались, когда захотели ее на иглу подсадить, нашли на вид отличника-ботаника, а по сути подонка.

— Скорее всего знакомы они с Ирочкой не один день, — предположила Женя. — Мы не знаем историю вопроса с самого начала. Возможно, они его наркотой снабжали из-за нее конкретно.

— Не исключено. До этого Мишка мне сообщил, что он в сутенерах по картотеке проходил.

И никаких тебе застенков и подвалов не понадобилось! Которые рисует воображение ее мамы. В наш-то век! Ори на весь двор, не доорешься. На глазах у всего честного народа девушку воруют, из машины вытаскивают и по всему двору волочат, в квартире закрывают — никто в правоохранительные органы и не думает заявлять.

— Конечно, впутываться не хотят, — закивала Наташа. — Он, этот Леха, чувствуется, крутым во дворе слывет, на «мерсе» ездит. Каждый про себя потихоньку подумал, а что, если с ним менты заодно? Бабкам — до лампочки, посидят, посудачат, все развлекуха.

— А кто посерьезнее, сто раз поразмыслит, чтобы в неприятности не попасть, — согласилась Женя.

— Мне роль брошенной девушки с ребеночком проще простого было сыграть. А бабки все, что нужно, сами выложили. — Наташка, удовлетворенная проделанной работой, махнула в воздухе рукой. — Я же говорила, а вы не верили! Ни один сыщик таких сведений не добудет. Он ведь только следить и размышлять может.

— Домысливать скорее всего, — рассудила Женя. — Но мне все равно не нравится все это. Сначала Лушку нашу использовали, Потом тебя.

— Когда я про эту безродную девчонку узнала… Во-первых, опасности ее подвергли, во-вторых, ну какая из нее танцовщица? — Наташка состроила физиономию.

— Ты зря так о ней! — встал на защиту Луши Савва. — Посмотрела бы на нее в пышных юбках. Когда мой приятель, Михаил, фотографии из «Черного лебедя» притащил, все ахнули. Профессионалка, да и только! Будто не подкидыш из деревни, а в барах родилась!

— Возможно! Беру свои слова обратно. В сыскном деле не всегда нужно школы милиции кончать. Ведь мне бабушки просто так, от нечего делать, все как на духу выложили! На тарелочке преподнесли. И когда Леха уходит, и когда приходит, и что простыню стирал и сам на балкон вывешивал.

— Значит, следы какие-то не хотел прачечной доверять, — вспомнив о наркоторговце, покачала головой Женя.

— Бедная девчонка, что с ней делали, — посочувствовала сердобольная Наташа.

— Слабая, раз позволила с собой такое! — жестко не согласилась Женя. — До чего родителей довела!

— Возможно, все наоборот, — защитила Наташа девочку, — на нее вышли из-за отца. Рыскали в окружении и вышли.

— Я тоже так предполагаю, но… ведь иных не сбили с пути, только ее, — резонно не согласилась бизнесвумен.

— Подожди, еще не вечер, — пообещал Савва.

— Пинкертон обещает, — с иронией отозвалась Женя.

— Слушайте и учитесь! Когда Женя решила навестить Прокофия Ивановича, мне мысль в голову пришла к ней присоседиться. Знаю по опыту, когда кто-то с кем-то разговаривает, третий может услышать со стороны то, что для собеседников незамеченным остается. Так и я решил послушать, заодно и сведения добыть.

— Мысль о краже фотографии посетила поэта неожиданно, — с сарказмом констатировала Женя.

— Семью жаль стало, — честно признался Савва. — Посмотрел на хозяйку дома: кем была и во что превратилась. Дочь генерала, по тем временам нешуточная личность!

— Это правда, я удивлена, — подтвердила Женя, — на фотографиях в молодости Ольга Петровна гордой красавицей выглядела.

— Статная, прямая, как стрела, — поддержал ее Савва. — В глазах неприступность. Музой для любого поэта могла бы стать. И что теперь?!

— Ее жизнь поломала, — с горечью согласилась Женя.

— Догадываюсь, она бы ни за что Серебряного не подвела. Женщина старой закалки. В те времена еще умели офицерской честью гордиться. А она дочь офицера! — Савва, вспомнив Ольгу Петровну, настроился воинственно. — Вызволение их дочери из плена дело считанных дней, — заверил он упавших духом девушек. — Я за своего фронтового друга ручаюсь!

— И куда вы денете эту Ирочку после всего? — спросила Наташка.