Хмельницкий (Книга третья)

- Коль казаки ищут только место, где можно напоить копей, так пусть едут прямо вон к тому роднику, что под кручей за дорогой... - советовала казачка из крайней хаты. Если такая ватага ввалится в хату, то и печь разнесет, хоть сама со двора беги. А у нее уже есть...

- Видишь ли, хозяюшка, лошадям после такой езды сначала остыть надо. Хотя бы в какой-нибудь плохонький сарайчик поставить их, - уговаривал Нечай.

Женщина плотнее запахнула кожух, поглядывала на свою хату, словно искала помощи.

- Такой сарай есть за оврагом на этой же улице... у кузнеца... А в нашем Ирклееве вот уже несколько дней стоят на постое казаки Кизимы. Коли у кузнеца нет постояльцев, то там вы и сможете поставить своих лошадей... А у нас... - смущенно говорила женщина, кутаясь в кожушок. - У нас остановился старшина, - наконец призналась она.

- Не разрешает другим? - с сердцем спросил Богдан, загораясь гневом. Ведь на той стороне Днепра начался уже бой.

Женщина ничего не ответила, только пожала плечами и оглянулась на свою хату. Вдруг скрипнула дверь и на улицу вышел рослый казак, на ходу надевая шапку. На плечи у него был наброшен жупан - ведь на дворе холодно. Он строго, как атаман, спросил:

- Эй, чьи воины? Почему не со своим полком?

- Свой полк слишком далеко, пан старшина. Чигиринцы мы, с правого берега прорвались через реку за помощью к Кизиме, - признался Григорий, узнав старшину. - А это вот... - указал он на Богдана. И запнулся, взмахнув рукой; мод, пускай сам о себе скажет.

Богдан удивился, что Григорий неосмотрительно и открыто отвечает казакам. Он злился на этого казака, отсиживающегося в теплой хате. За Днепром земля горит, идет бой не на жизнь, а на смерть, льется людская кровь, а он отсиживается в Ирклееве. Караулит кого-нибудь или... шпионит? Никого не пускает в хату...

- Может, и чинш платишь за нее, казаче, что так усердно спроваживаешь других к своим полкам? Боишься, что стеснят, что ли?..

Властный голос говорившего показался старшине знакомым. Он подошел ближе, присмотрелся.

- Не генеральный ли писарь королевских реестровых казаков пан Хмельницкий говорит со мной? - спросил уже другим тоном оживившийся старшина, надевая жупан и присматриваясь в сумерках к людям. На язвительный вопрос не ответил, словно и не слыхал его.

Богдан посмотрел на чигиринских казаков и Григория.

- Счастливый человек и в темноте, как турок, видит. А я вот до сих пор не могу узнать тебя.

На самом же деле Богдан сразу узнал этот голос, но не хотел признаваться. Наконец Богдан соскочил с коня, подошел к старшине.

- Тьфу ты, побей его божья сила! Не Сидор Пешта ли, когда-то сноровистый гонец полкового есаула? Так и есть - он...

- Он, он, пан генеральный писарь. Когда-то гонец, а теперь... Застигла и нас эта военная буря.

- Застигла она не одного старшину. Куда же путь держим, пан казак? Может быть, вместе поедем, коли к пану гетману... - Богдан даже сам удивился такому повороту в разговоре с этим ненадежным старшиной.

- Стыдно даже признаться, но так случилось. Целый полк донских казаков с несколькими запорожскими сотнями нагнали только вчера. Вчера же и переправились они по свежему льду через Днепр на помощь Гуне. А мы с полком...

- Заблудились, что ли? Кто же командует казацкими сотнями, не слышал случайно, пан Сидор?

- Да разве всех узнаешь, пан Хмельницкий... Больше сорвиголов, чем казаков, прости меня матерь божья. Погоди-ка, вспомнил: не джура ли пана Хмельницкого или побратим, по имени Карпо, находится среди донских казаков! Да, да, слышал я, что и турка тоже видели вместе с ним.

- Назруллу?

- Леший их разберет. Турком висельником или баюном называют его дончаки. Словно одурели, еще каких-то русских прихватили с собой и командуют донскими казаками. Да, чуть было не забыл. Я хорошо помню, как пан Хмельницкий нянчился с этим турком-баюном в Чигирине. Такому, как говорится, одна дорога - к славе или смерти, как и каждому из нас... Слыхал я, пан писарь, что польный гетман разбил войско Скидана под Кумейками, за Днепром. Несколько полков полегло, остальные, спасаясь, отступают. Поэтому и мы вот...

- А может, все это брехня? Откуда это известно, если Днепр еще вчера был незамерзшим? - с трудом сдерживая волнение, сказал Богдан. В тоне казацкого писаря чувствовались независимость, достоинство. Хотя он весь кипел. Ведь то, что он услышал и увидел в последние дни, вселяло тревогу. Для него стало ясно, что военные действия теперь переносятся в низовья Днепра.

- Да нет, не брехня, пан Богдан, если Дмитрий Тихонович Гуня своих гонцов топил в Днепре, посылая их за помощью к Кизиме и полтавцам. Четыре полка казаков погибло под Кумейками. Разбитые наголову, они отступили к Черкассам. Вот донские казаки и поскакали спасать Гуню. Поэтому и мы оказались на левом берегу...

- Если они уже разбиты, так кто же отступает?