Хмельницкий (Книга третья)

- Да, из Красного, паночку. Явтухова теперь я с масленицы. Ориной зовут. С мужем своим Явтухом Голодрабенко к родителям шли заговенье отметить.

- Хватит болтать!

- Вот те и на, люди добрые...

- Ну!.. Отвечай, раз спрашиваю, быдло украинское!

- Спрашивайте, паночку.

Из толпы вышел вперед пожилой крестьянин:

- Она... молодая еще, только что женщиной стала. Глупая, уважаемый пан, что она там знает. Может быть, пан у нас, мужиков, расспросили бы?

- Молчать, лайдак! - Гетман ткнул саблей прямо в черную бороду крестьянина и яростно повернул ее. Мужчина замертво упал на снег.

- Л-лайдак! - выругался гетман, запнувшись. - Кто сейчас в Красном?! грозно спросил он Орину.

- Да уже... прошу прощения у пана, как вам угодно, люди там.

- Не о том спрашиваю, грязная схизматка! Какое войско в Красном?

- Матушка моя родимая!.. - застонала молодуха. - О каком войске спрашивает пан? Жолнеров, как и у пана, несколько...

- Какие жолнеры? Врать вздумала, пся крев, хлопка!..

Орина только вскрикнула и закрыла лицо руками, чтобы не видеть своей смерти.

Но даже рассвирепевший гетман считал бессмысленной ее смерть. Он почувствовал, что ничего не добьется от крестьян. Ему нужна правда, а не их трупы.

- Нех пан воевода допрашивает свое непокорное быдло, - сдавленным голосом велел Ланцкоронскому, отъезжая от толпы крестьян, чтобы не видеть страшного взгляда зарубленной молодухи.

Приближался вечер. К воеводе один за другим подходили перепуганные люди. Ланцкоронский каждого спрашивал, знают ли они своего пана. Оказалось, что знают, а о чем-то другом не осмеливались говорить.

Наконец воевода спросил их о Нечае.

- Вот это, пан воевода, полковник! Сказывают, что взял быка за рога, разорвал голову до самых ноздрей, когда разгневался!.. - сказал стоявший в толпе парень.

- Я не о рогах спрашиваю. Что делает этот полковник в Красном? Ведь его полк должен быть в Брацлаве...

- Да мы его видели без полка. Как, бывало, заскакивал летом...

- Спрашиваю: что он делает сейчас в Красном?

Парень развел руками, оглянулся на людей, словно просил их подтвердить.

- Может быть, сейчас, когда вечер наступил... А утром его не было в Красном. Нас черт понес за этой рыбой. А люди паши собирались просить попа-униата, чтобы службу отслужил в церкви...

- Зачем врешь, разбойник? Ведь Нечай уже несколько дней тому назад привел полк в Красное! Да и батюшку униата повесил, пся крев!

- Вот так новость, все-таки повесили униата, - словно удивляясь, произнес парень. - Царство небесное батюшке...

Ланцкоронский даже стонал от бессилия, неспособный преодолеть стойкость этих людей, стоящих перед ним как нерушимая стена. Он пробовал отводить пленников в сторону, шепотом допрашивал их, соблазнял золотом, угрожал. Но каждый раз вынужден был выслушивать о чем угодно, только не о Нечае. Будто этот полковник существовал лишь в воображении или в легендах.

- Мы с дорогой душой рассказали бы милостивому пану и больше, но у нас давно уже не пели о нем кобзари, - словно сожалел парень. - Сейчас такие заносы, учтите, пан, разве пробьется человек, хоть он и кобзарь...

- Казнить! - приказал гетман, стоявший в стороне.

Жолнеры, гусары, драгуны набросились на беззащитных крестьян...

27

Совсем стемнело, гетман торопился в село. Окровавленный снег стоял у него перед глазами. Не от этого ли и на сон теперь потянуло? Двуперстным крестом осенил чело.

Но в этот момент из лесу или просто из вечерней темноты выехал всадник, тащивший на веревке еще одного несчастного. Тот, спотыкаясь, вынужден был временами бежать, чтобы не тащиться за конем. К его счастью, снег был утоптан, а конь под всадником притомился.

Отважный казак с пленником на веревке привлек внимание гетмана. Сон как ветром сдуло, и он двинулся навстречу воину. Тот не спеша подъехал к лощине, но не спустился вниз, а остановился в отдалении от места расправы. Когда всадник увидел трупы на покрасневшем от крови снегу, в первое мгновение лицо его застыло. Но спустя минуту раздался его отчаянный вопль:

- Орина!.. Ах, проклятые ляхи!..

Казалось, и ветер утих и ослабел мороз. Этот крик словно ножом резанул слух людей, смерть которых на несколько минут задержал своим появлением казак.

- Явту-ух! - в один голос закричали крестьяне, протягивая свои руки к молодому Орпниному мужу.

Конь под казаком выскочил из снежной ямы, заржал и мчался прочь. Явтух дернул своего пленника за веревку, и когда тот упал, бросил ее. Следом за ним рванули через лощину драгуны и гусары. Они мчались гурьбой, мешая друг другу, а когда выбрались на бугор, увязли в глубоком снегу и остановились. Явтух, оставляя позади себя вихри снега, скрылся в густом лесу, окутанном вечерними сумерками.

К связанному подскочил поручик Скшетуский и камнем слетел с коня.

- Игноций! - застонал Скшетуский, поднимая своего жолнера. На голове у него зияла рана, а страх и затянутая на шее петля делали его похожим на мертвеца. Скшетуский освобождал шею гусара от петли, тормошил его.

- Цо то есть? - воскликнул, не выдержав, польный гетман.

- Мой Игноций, уважаемый пан гетман! Тен гусар, что я пану рассказывал о нем. Он был с Чаплинской...