Хмельницкий (Книга вторая)

Богдан обрадовался, что сможет встретиться с владыкой. Обласкает батюшка сироту, а может, и пожурит. Владыка поможет ему стать на ноги на родной приднепровской земле. Получив медальончик Лукариса, посоветует, как вести себя, чтобы найти общий язык с казаками.

И... в ту же ночь заболел, а к утру началась горячка. Он бредил, рассказывая в горячке о своем трудном пути на подаренном гетманом коне. Добрая хозяйка, как за сыном, ухаживала за больным. У него не было ни денег, ни харчей - ни для себя, ни для коня.

Конь, понятно, накормлен и напоен, хозяин любит скотину. А с Богданом не разговаривает. То ли подозрение какое закралось, или просто надоели ему частые заезды казаков. Только хозяйка ласкова с ним, как родная мать, переживает, что он плохо ест, и часто прикладывает руку ко лбу - нет ли у него жара.

- Кажется, сынок, переборол ты лихорадку. А то горел весь! Бери оладьи с кислым молоком, тебе надо есть да есть. Вишь, как запали глаза. Да побрился бы, хоть на казака станешь похож, а не на монаха.

Значит, и она слыхала эти разговоры. Монах, правда, не ксендз. Но к казакам с такой славой и не показывайся...

С какой благодарностью прислушивался Богдан к сердечным словам хозяйки. Она рассказала ему о том, что у нее тоже есть дочь, которая вышла замуж и живет теперь на Кумейковском хуторе. Порой грустит, тревожится о том, с кем придется ей век доживать. Вот забрать бы ее к себе на хутор...

Так и не удалось Богдану встретиться с владыкой Иовом Борецким, чтобы вручить ему патриарший медальон - свидетельство того, что и в неволе у пего был настоящий наставник и благодетель!

Очень торопился отец Нов. Через Романа передал ему свое благословение и советовал ехать в Киев. Известно ли митрополиту, на чьем коне ездит благословленный им невольник? Если бы узнал, вряд ли благословил бы, а о родительском совете и говорить не приходится.

На девятый день своего пребывания в Терехтемирове Богдан собрался уезжать. Роман Харченко охотно согласился сопровождать выздоровевшего Богдана до Киева. Зима, на душе холод, и одному было страшновато трогаться в путь.

- Хороший ты, Роман, хлопец.

- Может, и хороший. Ты тоже понравился мне! Только... я бы не взял коня от польского шляхтича, хотя он и гетман. А если бы и взял, то не... как милостыню. Вон как напал на нас под Киевом. Жив буду - не прощу...

- Не взял бы? Если бы даже из плена домой добирался? - допрашивал Богдан, почувствовав, как больно разит его и этот новый друг. Казаки, старшины в Терехтемирове по-своему решают судьбу казачества, а может, и края. Поэтому им легче и о разных гетманских подарках судить. А зачем этому сироте отравлять свою душу из-за какого-то гетманского коня?

- Ну, так что?.. Ежели захотелось домой, так и пешком дойдешь, досаждал ему Роман Гейчура.

Богдану надо во что бы то ни стало встретиться с митрополитом Борецким.

"Дался им этот конь - гетманский подарок. Ну, дал мне его шляхтич, поляк, даже гетман, - возмущался Богдан. - Своего коня-то я оставил еще в Кракове, когда был там вместе с Хмелевским. Конь заболел, ну и взяли его на хозяйский двор... "Надеюсь, пан Хмельницкий не откажется... от моего подарка - оседланного коня?.."

- Будь он проклят! - вслух произнес Богдан, закончив бриться. Вернуть?.. "Дзенькую бардзо, як бога кохам..." - лезла в голову всякая всячина.

Не пришлось Богдану побывать на совете казаков, не увидел он и Яхию, намеревавшегося объединить крымчаков с казаками. Поэтому Хмельницкий старался поподробнее расспросить у казака-хозяина:

- Что же, видели вы Яхию, похож он на султанского сына?

- Где там, к черту, похож на султанского сына! Проходимец какой-то. По-гречески чешет, только слюна брызжет. Какой из него турецкий султан? Глаза, правда, навыкате, да и носище такой, что любой турок позавидует. Только ручки нежные, как у панской горничной, все пальцы в перстнях. Снится ему султанский трон, как лисе курятина. А казакам что, им лишь бы платили не так, как на королевской службе... Крымчаки тоже затевают войну с султаном.

В воскресенье на рассвете Богдан в сопровождении Романа выехал в Киев, чтобы встретиться там с митрополитом. Поблагодарив хозяев, пообещал на обратном пути заехать к ним и рассчитаться за уход и корм коню.

С Романом договорились ехать в седле по очереди: после езды верхом хорошо размяться, "согреть ходьбой душу".

- Именно душу и бережет человек, чтобы жить, - вслух рассуждал Гейчура. - Ноги что? Размахивай ими, на то они и даны. А душа... всю жизнь стремится она улететь от тебя, дурака неотесанного, к богу. Терехтемировский батюшка говорит: "Грешной жизнью, яко тернием, душу свою от праведныя стези сбиваешь..." А разве не собьешь ее, коль каждый шляхтич преграждает тебе путь этими кровавыми "терниями" да чертополохом? Отцу Исаю хорошо, "тернии" его не беспокоят.