Хмельницкий (Книга вторая)

Сулима улыбнулся, казалось даже обрадовался, что турецкая неволя не лишила Богдана остроумия! Но почему-то пожал плечами и, словно обиженный, отъехал от Богдана, оставив его в обществе казака Полторалиха и польского поручика. Любовь Сулимы к Богдану стала охладевать, хотя он и старался оправдать Богдана, которому пришлось в неволе испить горькую чашу.

Однажды Богдан узнал, что у Карпа есть крылатое прозвище - Полторалиха. Богдана не удивишь прозвищами. Всяких наслышался он. Но - Полторалиха! Предки его названой матери Мелашки тоже носили похожую фамилию Полтораколена...

- А что это, казаче, за такое полторачеловеческое прозвище прицепили тебе? - спросил однажды Богдан, когда они остались вдвоем.

Карпо сначала засмеялся. Действительно было смешно "полторачеловеческое". Ведь Богдан тоже спрашивал с улыбкой. Затем, посерьезнев, ответил:

- Прицепили, или оно само пристало.

И Богдан почувствовал, что за этим прозвищем кроется целая история украинского свободолюбивого народа! Он подстегнул коня, чтобы поравняться с Карпом, согреть его своим вниманием.

- И отца звали или только тебя так дразнили в детстве?

- И отца... и бабку! Какая у меня хорошая бабуся Мария! Если бы не она, не возвращался бы домой.

- Начинаю понимать. Очевидно, твоя хорошая бабуся и хватила этого лиха, а может быть, и больше, чем полтора? - продолжал Богдан.

- В молодости она побывала в плену у басурман. Как-то налетели крымчаки или турки, а она в поле снопы вязала. Муж ее, мой дедушка, бросился защищать, зарубил насильника лопатой, да и сам погиб от рук второго басурмана... Наши запорожцы и дончаки настигли их уже в Крыму, отбили пленных, а турок и татар уничтожили всех до единого. И я так буду уничтожать их, проклятых!

- Вернулась домой твоя бабуся?

- Нет. Была, у нее маленькая дочь Мелася, она оставалась со своим дедом в селе. Ну... а они напали, село сожгли, людей - одних покалечили, других поубивали. Дитя погибло, а может, тоже в ясырь к изуверам попало. А дедушка ее...

Богдан обернулся, едва сдерживая себя. Молниеносно блеснула мысль. Ведь точно так рассказывала и матушка Мелашка! Нападение басурман, молодая мать Мария и дед Улас...

- А что случилось с несчастной Марией? - волнуясь, торопил Богдан.

- Спас ее какой-то донской казак, да и оставил при себе в походе. Молодая, красивая, убитая горем женщина. Из такой хоть веревки вей... Сначала возил ее на своем коне, а потом сама ездила верхом, казачка ведь. Казак влюбился в нее, хотя на Дону у пего была жена и двое детей. Когда возвращался на Дон, признался ей. "Будем, говорит, на два хутора жить, Мария, потому что у меня уже есть одна казачка с двумя сыновьями..." И бабуся, как говорится, плюнула на это басурманское счастье - быть второй женой. Ночью, когда казак еще спал, села на коня и ускакала в родную сторону! Поздней осенью она приехала в Крапивную, будучи на сносях. Ее приютила добрая вдова-казачка, у нее там и дите родилось.

- Да ты, Карпо, кажется, тоже в Крапивной родился? - спросил взволнованный рассказом Богдан.

- Конечно, там. Стоит ли тебе, Богдан, волноваться из-за этого! Когда то было! Бабка моя, узнав, что сделали басурмане с ее селом, не стала расспрашивать про своих. Но она не теряла надежды узнать что-нибудь о родственниках мужа, Полтораколене. Оставался там у нее только свекор, исчез их род.

- Полтораколена?! - воскликнул Богдан, соскочив с коня. - Нет, Карпо, друг мой! Не исчез, не погиб благородный род из Олыки!

- О, правда! Так и бабуся говорила.

- А жива ли твоя бабуся Мария? Где эта многострадальная женщина, как и ее дочь Мелашка?

Соскочил с коня и Карпо, опустив поводья, и, словно спросонья, бросился к Богдану:

- Что ты говоришь, дружище! Какая Мелашка? Она же в ясырь... она...

- Живой видел я ее два года назад. Живой оставил мою названую мать Мелашку Полтораколена-Пушкариху!

И тоже умолк. Живой оставил, освободив из неволи в Синопе. А какой у нее был сын? Где теперь она и ее сын Мартынко, кобзарский поводырь?..

8

После этого разговора Богдан и Карпо стали неразлучными друзьями. Богдан словно брата родного встретил. Теперь он не одинок, у него есть побратим, с которым он будет, как говорила тетя Мелашка, делить горе и радость.

Согретый ласковыми словами Богдана, Карпо тоже не отходил от него ни на шаг.

Весна, казалось, гналась следом за казаками, уходившими от Дуная на Вислу. Уже растаял снег, а может, в этом году он здесь и не выпадал. Подсыхала и нагревалась земля, на лугах зеленела трава... Реки и озера кормили казаков свежей рыбой. Возле Дуная начинали чернеть поля, кое-где уже выехали хлебопашцы. Как святыню оберегали их казаки в этом походе. Те же самые казаки, которые совсем недавно разоряли крестьян контрибуциями и поборами, теперь радовались каждому сеятелю на ниве. Некоторые из казаков подходили к крестьянам, просили у них разрешения пройтись за плугом или дубовый лемех заострить топором. Даже лошадей не жалели, давая вспахивать целину.