Хмельницкий (Книга вторая)

Лихо вскочил на воз, едва прикоснувшись к нему рукой. Турецкая карабеля на боку, пистоль за поясом. Сам стройный, как тополь, и крепкий, как дуб. Только теперь догадался он поправить взлохмаченный оселедец на голове.

- Братья казаки! Старшой вашего казачества заставил меня, молодого казака, речь держать, хотя ему самому следовало бы слово молвить. Вот тут говорил человек - за чертову душу... А я не согласен. Мне пришлось беседовать с одним хорошим молодым казаком, бежавшим из турецкой неволи, сыном нашей чигиринской подстаростихи Матрены...

Казаки зашумели, позвали чигиринцев.

- Что он говорит, о ком это, какой сын подстаростихи Матрены? Может, Хмельницкий? Так он же погиб...

- Такие не гибнут, братья казаки! - воскликнул Иван Сулима.

- Так где же он?

- Покажите его нам!

- Все объясню вам, братья, - продолжал молодой казак Полторалиха, поднимая руку. - Живой казак, присматривается, путей домой ищет! Погодите же... Знаете, как святой апостол Петр великомученицу Агату снова девицей сделал?..

- Тьфу ты, чертов казак! - захохотали казаки.

- Святому все можно. Как же он?

- Ясно, не святые горшки лепят, говорил мне этот обученный иезуитами пленник Богдан. А той Агате, сказал, апостол помог. Так вот, нашел он у ворот рая отрубленные иезуитами девичьи груди, да и прилепил их великомученице на свои места.

- Ну и Карпо! Где ты, пан старшой, нашел такого? - хохотали казаки.

- Так что же, стала девицей?

- Ну а как же!.. Так вот, братья мои, и сына пани чигиринской подстаростихи сейчас, так сказать, святой Петр прилепил на службу к шляхтичам.

- Прилепил?

- Как грудь святой Агаты! Дайте прийти в себя сироте... И я так думаю, братья, что никакого чуда от святого Петра казаку ждать нечего. Воевали за Речь Посполитую, поверив королю или королевичу. А сейчас, очевидно, придется воевать еще и за свою волю, за народ, за казачью честь! Святой апостол нам ее не принесет, нет! Нанимал нас воевать, плати или...

- Плати! Плати! - эхом прокатилось над кагарлицкими буераками. Не все услышали они из того, что сказал стройный казак. Только слово "плати!" передавалось из уст в уста. Вот уже не одну неделю ждут казаки королевских комиссаров с деньгами. И тревога закрадывалась в их сердца из-за подозрительной задержки выплаты содержания. Ведь известно, что предназначенные им деньги лежат во Львове!..

К возу, на который один за другим подымались казаки и старшины, чтобы сказать свое слово, подошел избранный после Сагайдачного старший Олифир Голуб. Одет он - как подобает казацкому атаману. Только вместо обычной шапки, какие носили полковники и старшины, Голуб напялил на себя польскую, как у шляхтичей, дорогую, отделанную мехом куницы. Шапка, подаренная ему самим Петром Сагайдачным, оказалась великоватой. Для гетманской головы шита она в Варшаве! Шапка съезжала Голубу на лоб, закрывала глаза. Вместо того чтобы показать казакам свою обнаженную с оселедцем голову, Голубу приходилось все время сдвигать ее на затылок.

- Да снял бы ты, пан старшой, с головы это проклятое шляхетское украшение. Тут такое творится, а он с шапкой возится... - посоветовал Голубу сотник, стоявший возле воза.

Олифир Голуб покраснел, задетый за живое таким издевательским замечанием. Снова поправил шапку, а потом со злостью сорвал ее с головы и обратился к казакам:

- Шапка тут, панове казаки, ни при чем! Самим покойным паном Петром надета мне на голову!

- А казаки могут и снять ее, пан Олифир! Не этим бы хвалился... - так же громко поддержал казаков один из старейших среди знаменитых казацких вожаков, полковник Дорошенко.

Подсаженный казаками и подхваченный Карпом Полторалиха. Дорошенко поднялся на воз, снял с головы свою, такую же, как и у каждого казака, смушковую шапку с красным башлыком:

- Нашему старшому, очевидно, неизвестно, что от короля прибыл еще один гонец к панам комиссарам, которые ведут с казаками переговоры об этой проклятой плате. Пан Обадковский обещает подкинуть еще около десяти, а может, и двадцати тысяч злотых к обещанным сорока, лишь бы только уплатить именно казакам...

- Что? Мы все становимся казаками! Может, освятить эти деньги?

- Почти так, - засмеялся Дорошенко. - Ведь вы слыхали, что эти проклятые злотые лежат во Львове. А их надо привезти оттуда. Вот его величество король и выделил целых две тысячи вооруженных гусар, чтобы к празднику святого Ильи доставить эти злотые в Киев.

- Ото, какие они тяжелые!..

- Что к празднику Ильи, это понятно! А зачем нужны гусары?

- Илья тут тоже так нужен, как той бабе кисти на поясе, чтобы красиво было. Паны комиссары предлагают составить твердые списки только казаков. Очевидно, при поддержке... двух тысяч гусар эти списки будут наиболее твердые.

- Снова хотят реестр ввести! Как воевать с турками на Днестре, можно и без реестра. А как деньги платить - проклятые шляхтичи так и ищут, как бы тебя обвести. Пускай платят воинам, которые вернулись из-под Хотина, а не по спискам. Вот мы тут все как есть, при есаулах и писарях.