Хмурый февраль 1930 г.

«…91. Шентеров И. К. – торг. поросят с воза 22 г. 600 р. – 1800 р.». Кто-то из Шентеровых (по нашей версии, Шентеров Иван Кузьмич) в 1921 году во Фролихе служил приказчиком и заведовал фуражом. Ниже приведена выписка из архивного документа.

КОПИИ ПРОТОКОЛОВ ЗАСЕДАНИЙ КОЛЛЕГИИ ИСПОЛКОМА. С ЕЖЕМЕСЯЧНЫМИ И НЕДЕЛЬНЫМИ ОТЧЁТНОСТЯМИ И ОБЩЕЙ ПЕРЕПИСКОЙ БУЛАНОВСКОГО ВИКА.

1 февраля 1921 г. – 19 ноября 1921 г.

ПРОТОКОЛ № от 18/II 21 г.

Совещания председателей сельсоветов Булановской волости в присутствии лесозаготовителя от Желескома т. Вольфсона под председат. т. Павлова, секр. Е. Лупановой.

Присутствует 10 человек.

Повестка дня:

1) О гужевой и трудовой повинности.

2) Доклад волпосевкома /слово т. Залетова/.

3) Разное.

Слушали:

Т. Вольфсон объявляет о новом задании Желескома о вывозе 500 кб. дров на февраль. Это задание необходимо выполнить. Оплата: деньгами – 29160 руб., овёс – 105 фунтов, хлеба – 10 фунтов, мануфактура – 3 арш., всё бесплатно за 1 куб. сажень.

Постановили:

1. Постановлено: принять все меры к вывозке дров для Желескома на Колокшу с тем условием, чтобы овёс выдавался во Фролихе, на что получено согласие т. Вольфсона о доставке еженедельно по 200 пуд. овса к приказчику Шентерову для удовлетворения работающих лошадей…»

В 1928 году при попытке провоза лошадей железнодорожным транспортом из Тумы (Рязанская область) во Владимир без оформления надлежащих документов был задержан Шентеров Иван Кузьмич. Выяснилось, что он дал взятку железнодорожному служащему. Возбудили уголовное дело о даче взятки, которое передали в рязанский суд.

Был вынесен приговор – ограничение в общественных правах сроком на три года. По всей видимости, Иван Кузьмич был лишён патента на личную торговлю, а также избирательного права (что-то похожее на условный срок, который дают сейчас). После этого случая дела в гору идти перестали, и основные свои заработки Иван Кузьмич имел от работы в деревне.

Он разбил большой фруктовый сад, нанимал сезонных рабочих, построил два амбара для хранения яблок.

Яблоки заворачивали в древесные опилки, привезённые с лесопилки, укладывали в ящики, которые изготавливались из неликвидного леса в мастерской при лесопилке. Ящики хранили в амбаре. Зимой, когда яблоки у всех заканчивались, открывали амбар и поставляли яблоки в ящиках в магазины для продажи.

Ситуация в стране в конце двадцатых годов начала накаляться, поползли слухи о том, что у осуждённых в ограничении прав могут отобрать имущество. Иван Кузьмич решил «поделить» имущество со старшим сыном Василием: как бы выделить ему имущество и тем самым спасти нажитое от возможной конфискации.

Полагаем, что намеренно распускались слухи о том, будто отношения со старшими детьми у «мачехи» не складывались. Мол, два старших брата (Василий и Константин) просили отца отдать им новый большой сарай и иное имущество для начала собственной жизни, потому что они хотели отделиться от семьи и жить самостоятельно. По другой версии, на самом деле отношения старших детей с мачехой были далеки от идеальных. В принципе, это понятно: как правило, дети тяжело принимают мачеху.

Для оформления такого раздела имущества требовалось решение суда.

Был подан иск. Собинский суд не разрешил раздел имущества.

В архиве Собинского районного суда удалось найти документальное подтверждение данного факта. Очевидно, что Василию и Константину не удалось в судебном порядке получить часть имущества в свою пользу (и тем самым спасти его от последующей экспроприации).

По одной из версий, сразу после проигранного суда в 1928 году двое старших сыновей, Василий и Константин, уходят из дома. По второй версии, они покинули дом в 1930 году.

Сыновья уезжают в Собинку. Василий работает, а Константина отец устраивает в школу для продолжения учёбы. Первое время Иван Кузьмич помогает сыновьям встать на ноги на новом месте.