Хмурый Император. Том 3. Западная война

Формально войска сдались. Формально никаких боев не шло. Формально инженерно-саперные подразделения сдавшихся германских соединений, совместно с российскими спешно восстанавливали железнодорожные пути, чтобы в Западную Пруссию поехали со стороны России эшелоны с продовольствием. Но все это было так не быстро… все так долго и мучительно. И уйти не уйдешь. И взять не возьмешь.

А еще была довольно крупная группировка Австро-Венгрии, которая нависала над южным флангом Центрального фронта. И бои, несмотря на все усилия, там еще шли. Оборонительные. Наступать на таком узком фронте выглядело сущим безумием. Мясорубкой. Не иначе. В Вене, может быть, также думали, но все одно — пытались. Что сковывало много войск.

Поэтому пришлось работать очень ограниченными силами, в попытках как можно скорее прорваться к Берлину. Да, письмо, отправленное супруге Вильгельма II было подлогом. Ну так, с серединки на половинку. Точнее даже не подлогом, а подстраховкой. Если удастся сходу взять Берлин, то оно будет лишним. А если нет? Мало ли, что-то пойдет не так? И оно пошло.

Танковый полк, подкрепленный пехотной дивизией Имперской гвардии, попытался обойти германские войска с фланга. Очень уж не хотелось вновь лезть в лобовую атаку. Это ведь были, по сути, последние доступные прямо вот сейчас войска. Больше не имелось. А значит, что? Аккуратнее надо быть. Тем более, что после боев в Восточной Померании у него из двухсот шестнадцати осталось всего сто двадцать восемь машин. Да, далеко не все оказались безвозвратно потеряны. Но наступательный потенциал полка резко сдулся, что также наложило свой отпечаток. В основном это были мелкие повреждения ходовой. Однако, не суть. Потому как по факту эти машины были не на ходу и принять участия ни в чем не могли, кроме обороны. Да и там только как неподвижные огневые точки. В общем — не вариант.

Немцы же агрессивно маневрировали. Насколько могли, опираясь на свою железнодорожную сеть. Новый глава Генерального штаба не сильно хотел следовать за своим предшественником. Поэтому старался.

Наконец, после нескольких дней напряженных маневров, войска вышли к Эльбе, где и произошло вынужденное встречное сражение. Тяжелое и очень потное. В танковом полку осталось всего двадцать одна машина, да и пехотная дивизия очень сильно просела, потеряв до трети личного состава. Однако германские войска оказались разбиты и спасались бегством, отходя в беспорядке.

Хорошо это или плохо?

Николай Александрович посчитал, что обычно. Это был одним из наиболее вероятных сценариев, по которому должны были развиваться события. И готовился к нему. Да, имелся и удачный вариант. Он обойдет с фланга. Сомнет германцев минимальными усилиями. Займет Берлин. Что откроет для него очень широкое окно возможностей. Но не вышло… ну и черт с ним. Не беда.

У него были проблемы по серьезнее.

Медленно идя по коридору, он накручивал себя все сильнее и сильнее. Ему предстоял семейный совет. Как ему доложили, там уже собрались все, включая детей и супругу. Ждали только его. Полчаса уже ждали. А он все не решался. Его ожидала мерзкая работенка, но кто-то ее должен был сделать.

Дверь.

За ней тишина. Практически гробовая.

Взгляд на дежурившего адъютанта в предбаннике у двери. Тот молча кивнул, быстрым шагом прошел к двери и распахнул ее, отступая с дороги. Николай Александрович чуть заметно улыбнулся и прошел внутрь. Туда, где, как ему казалось, в воздухе витало что-то невообразимое… что-то густое, словно кисель.

Вошел.

Замер.

По помещению разнесся шелест приветствий. Люди очень тихо здоровались. Буквально на грани слышимости.

— И вам не хворать, — громко, даже слишком громко для такого мертвого царства произнес Николай Александрович. И, нарочито чеканя шаг, чтобы он гулко разносился по всему помещению, прошел к своему креслу. Рядом с ним было пусто. Даже супруга постаралась сесть на некотором отдалении и не смотрела на него.

— Как вам всем, я надеюсь, хорошо известно, на днях мой сынок попытался провернуть дворцовый переворот, — произнес Император, уставившись на Ярослава. — Взял в руки пистолеты и пришел со своими дружками и любовницами меня убивать. Смелый поступок. Не так ли?

Старший сын молчал, уставившись в пол. Остальные тоже.

— И ладно было просто власти захотел. Подумаешь? Вся мировая история красной нитью прошита такими выходками. Так нет. Этот гений умудрился пойти на поводу англичан, втягивающих с его помощью Империю в Гражданскую войну. И как повелся! О! Это песня!

— Папа… — попытался промямлить Ярослав, но не смог.

— Что папа? О чем ты думал?

— Я… я… прости меня…