Хмурый Ленинград

Руслан Илаев Хмурый Ленинград

На волге широкой

В июле 1975 года я и еще семь моих однокурсников перевелись из Северо- Осетинского государственного медицинского института в Горьковский государственный медицинский институт, на военно- медицинский факультет. Каждый из нас принял непростое решение- сменить «гражданку» на службу в Вооруженных Силах СССР. На военно- медицинском факультете формировались подразделения будущих военных врачей: десять взводов первого курса, шесть сухопутных и четыре морских, всего 240 человек. Но у нас еще такое же количество слушателей второго курса. Итого получается, что на факультете постоянно обучалось до 480 человек.

Территория, занимаемая нашим факультетом, имела в своем составе три огромных трехэтажных корпуса и обозначена у населения города как Красные казармы. Наши учебные корпуса находятся практически на набережной. Слева в четырехстах метрах великая русская река Волга, справа возвышается Нижегородский Кремль. Город Горький, раньше, до революции назывался Нижний Новгород, но в тридцатых годах его переименовали на имя выходца и уроженца здешней местности, революционный и писательский псевдоним которого «Горький», хотя настоящее имя и фамилия его были Алексей Максимович Пешков.

С нами учились такие же молодые ребята- наши сверстники из совершенно разных медицинских ВУЗов страны. Были среди нас и слушатели из медицинских институтов Одессы, Ужгорода, Днепропетровска и Чернигова. Вот тогда- то я впервые и воочию увидел украинского хама. А произошло вот что. Стояли мы как- то вечером втроем в курилке, на втором этаже общежития, когда к нам подошел слушатель из Одесского мединститута (так мы различали поначалу друг- друга) и совершенно спокойным голосом попросил дать закурить. Ближе всех к нему стоял Аслан Карсанов, он его и угостил сигаретой, и мы продолжили наш разговор.

Одессит, опять же, совершенно спокойным голосом, просит нас угостить его сигаретой, но уже добавляет слово «с анашой». Нам стало интересно, кто надоумил его подойти к нам с такой просьбой. Ведь было ясно, что акция преднамеренная и явно готовится провокация, масштабы которой мы тогда даже не представляли. Предполагая какую- то гадость, отвечаем вежливо, что таких сигарет нет у нас.

Просящий смотрит в лицо Толпарова Тимура, затем, неожиданно, наносит удар кулаком по лицу Карсанова, и сразу же пытается бежать в сторону выхода. Мой кулак догоняет его челюсть, и он падает на кафельный пол. Как по команде в курилку врывается человек пятнадцать — выходцев из украинских ВУЗов. На мгновение они замерли, их остановило бренное тело товарища, неподвижно лежащее на полу. Этого мгновения мне хватило, чтобы кулаком разбить стекло пожарного щита и успеть выхватить брезентовый шланг с тяжелым бронзовым наконечником.

С криками и воплями орда бросилась на нас, у некоторых в руках древки от швабр, а у одного из нападавших, открытый перочинный нож, о чем немедленно я предупредил своих товарищей. Противник был удивлен нашему спокойствию, однако уверенные в численном превосходстве, казаки продолжали наседать. Выбрав в толпе самых сильных и крупных представителей, двумя точными ударами бронзового наконечника вывожу их из строя. Сразу не заметил, но почувствовал резкую боль в тыле правой стопы, это значит, меня ножом, через ботинок, ткнули.

Рана, впоследствии, воспалилась и я попал в травматологическое отделение Горьковской областной больницы, где пробыл две недели. Причиненное ранение взял на себя, как случайно нанесенное мной же. Было проведено курсовое комсомольское собрание, где мне объявили выговор за нанесение побоев. О полученном мною ранении знал лишь наш начальник курса. Но он также был осведомлен, что, находясь в больнице, я скрыл факт нападения на меня однокурсника с применением холодного оружия. Лев Борисович Савенков был мудрым начальником курса, и пригласив меня к себе в кабинет, предложил перейти на жительство в съемную квартиру. Так я попал в Сормовский район, на улицу 22-го Партсъезда, бывшую Сталина, где и прожил до окончания учебы на военно- медицинском факультете.

Жизнь в Сормово протекала спокойно и без напрягов. Приналег на учебу, стал больше уделять времени для развития культурного досуга. Сам себе удивляюсь, но стал посещать всевозможные музеи и даже два раза сходил в Горьковский драматический театр, где обнаружил среди театральной труппы фамилию одного нашего земляка, Демурова, приятно было. Город Горький делится притоком Волги Окой на две части. Сормовский район, где я проживал, относился к рабочему району. Одних заводов и фабрик здесь видимо- невидимо, многие из них работают на оборонку. Горький считался закрытым городом, потому иностранцев сюда и близко не подпускали. Все административные учреждения, Нижегородский Кремль и восемнадцать ВУЗов, а также драматический театр и здание цирка, и областная больница находились на правой стороне от Оки в так называемом культурном центре города.