Хнап

Путешествие – невероятно ценный опыт. Вспомните кем стали люди, которые успешно прошли своё длительное путешествие. Гаутама погулял за пределами дворца, поискал счастья в джунглях, сменил круг общения и обернулся Буддой. Студент-медик на мотоцикле проехал материк и повидал больше, чем все его родные вместе, доехал до конца пути он уже Че Геварой. Ульянов через Европу, новые связи, брейншторминг и новую культуру по льду Финского залива вернулся уже Лениным. Реальное физическое расстояние, преодолённое индивидуумом, меняет структуру человека. Связи там новые формируются, нейрогенез или оба механизма, но это очевидно. Хочешь стать новым – путешествуй. В случае успеха ты ещё и станешь лучшим. В дороге проверяются все твои установки, это тест твоей морали и взглядам на общество. Вдали от дома ты наконец-то совершаешь твои поступки, а не ожидаемые кем-то, не запрограммированные. И те, у кого есть что совершить, в дороге получают такую возможность. Нужна новая структура, новые связи, новые нейроны – обогащай свою среду через путешествие. Новые иллюзии. Вызов, который обернётся пользой. Дорога пишет память. Сидя на месте много не запомнишь, так и забывать будет нечего. Дорога – это не только земля, но и воздух. Мой первый полёт за полтора года и первый по работе за год и восемь месяцев. И сразу жесть. Рейс в Анапу. Моё регулярное участие в программах для детей сотрудников или студентов, волонтёрство поддержанное компанией. Люблю эту часть работы и нахожу в ней отдушину, открытую заслонку из мира корпорации в мир какой-то другой жизни. Будет, что вспомнить. Это почти всегда провинция, талантливые дети, замороченные энтузиасты-преподаватели и красивые виды. Но не Анапа. Она, как исчадие преисподней российского туризма показала мне своё лицо ещё в аэропорту. Отстоял очередь на вход в аэропорт, очередь на регистрацию, очередь на безопасность, очередь в кафе, в туалет, на посадку, на занятие места в салоне самолёта… Мы – нация очередей и категорически не учимся уменьшать их число. Даже там, где очередь необязательна, находится часть людей, что её добровольно создают. Когда их становится 20-30% от массы, все остальные понимая или не понимая, что происходит перетекают в очередь, которой вовсе не должно быть. И если я остаюсь последним, кто не встал, то рискую абсолютно перестать быть членом этой общности. Смешно, но рейс может уйти без меня, туалет закрыться, а кофе закончиться. Проверено. Полный салон толстых людей, не помещающихся в кресло, упорно их раскладывающих, но при этом не откидывающихся на спинку, а упирающихся лбом в переднее кресло. Практически все с детьми размером не больше рюкзака. Понятно, что орут все и родители при первой же возможности выпускают чад в коридор между креслами, где они мешают всем, бьются головами и суют руки в разные неподходящие места. В туалет встаёт половина пассажиров в первые же десять минут полёта. Ад продолжается, когда прислушиваешься к разговорам. Детей на лету учат креститься, включают мелким на полную громкость колыбельные, поют сами, требуют у стюардов каких-то невиданных услуг, которые, вероятно, пассажиры видели в кино про 7-звездочный отель. Оказавшись среди яжматерей и бабушек-энцефалопаток, я завидую папам, что бухие с утра и стараюсь сконцентрироваться на чтении газеты. Пара небольших книг про то, как ясно и понятно писать тексты затягивает в полёте и я поражаюсь своему буддийскому настрою. Меня бесит только толстая ёрзающая подросток впереди и молящаяся толстая тётка слева, совсем немного ненависти на квадратный метр. На обратном пути в Москву рейс полупустой, Анапа ещё не отдаёт своих адептов, у них ещё есть наличка и очумение на лбах. На безопасности наблюдаю как целые ряды мамаш не понимают, что ртутные градусники, аэрозоли и пакеты с бутылками воды нельзя проносить в ручной клади. Слышат впервые. Усталые и злые проверяющие шипят, но отдают назад всё кроме градусников. Сижу через пустое место от невероятно вежливого мужчины в цветных татуировках, который является вторым после меня человеком в Анапе, аэропорте и на борту, что сидит в маске. Маски на лицах, тем более закрывающие нос, я не видел с момента посадки в такси в Москве, до этого конкретного человека. Короткие носки, отсутствие гигантской ручной клади, странной или избыточно модной одежды, солнечных ожогов, выдавали в нём культурного человека. Поймал себя на мысли, что сидели бы мы не через место, я начал бы разговор первым. Фрилансер, айтишник, маркетолог, кто этот единственный неистерик в салоне? Вот так просто летящий без стразов и сумки-баула на полке, без гаджетов величиной с холодильник, вежливый, как иностранец. Загадочный гражданин отвлекал меня от чтения своим опрятным видом и отсутствием криков. Мне очень повезло на обратном пути. Меня могло бы и не хватить на ещё один детский сад коррекции струящийся меж пивных животов. Ад остался там внизу. Я проверил, не забыл ли голову со своими воспоминаниями, принялся их редактировать, очищая от туристов, даже в глубокой деменции я не хочу помнить это. Нужно место под что-то другое, хотя бы под работу. Садимся, такси, но по-настоящему открываю глаза на мир только в офисе. Психологи говорят, что плохие воспоминания забываются быстрее. Но ведь и пустой память не бывает. Забыли ли мы офис за два года удалёнки? Нет, мы придумали о нём новые воспоминания.