Хо

Из этого монолога Ольга смогла чётко разобрать лишь несколько предложений. Всё остальное воспринималось слухом как непонятное журчание, состоящее из приглушённого потока неразличимых слов. Фразы становились ясными лишь когда говоривший произносил их громче обычного, а он как назло повышал тон крайне редко. И вообще его манера говорить была довольно странной. Как будто он вслух читал книгу. С прилежным читательским выражением, старательно выводя каждое предложение и соблюдая интонацию.

Этот своеобразный говор вызвал у Ольги ассоциацию с забавным произношением американских евангелистов, которые одно время ежедневно «толкали» свои десятиминутные утренние проповеди по телевидению, на русском языке. Обычно они очень трогательно пыжатся, помогая себе мимикой, придыханиями и задумчивыми паузами, изо всех сил стараясь говорить без акцента, красиво, выразительно, что называется, в неподражаемом русском стиле. Но не смотря на все усердия, язык у них всё равно остаётся корявым и смешным, хотя нельзя не отметить, что в целом для иностранца подобное владение русской речью безусловно является великим достижением, учитывая её сложность. Приемлемо выучить русский язык, а уж тем более свободно говорить на нём, способен далеко не каждый иностранец. Поэтому, даже основательно работающие над своим произношением, западные проповедники время от времени делают глупые и смешные ошибки, коверкая окончания слов, путая род, склонения, падежи и времена.

В отличии от них, незнакомый оратор, не смотря на стиль своего произношения, явно владел русским языком в совершенстве. И упрекнуть его было не в чем. Он не сделал ни одной ошибки, которая выдала бы в нём иностранца. Не чувствовалось в его речи и косноязычия. Он говорил чисто, не «акая» и не «окая». Но всё же что-то указывало на его принадлежность к иной национальности. А что именно — Ольга понять не могла. Пока она слушала, её сознание медленно и незаметно погружалось в дремоту, словно убаюкиваемое неразборчивой исповедью таинственного рассказчика. Сон ласково обнял её, постепенно лишая мысли привычной чёткости, затормаживая их, разгружая разум, измученный неприятными раздумьями. Оля почувствовала что засыпает. Такой тёплой усыпляющей неге было нелегко оказывать сопротивление, да и стоило ли? Может быть сон избавит её от накопившихся тревог и придаст уверенности в себе? А заодно от головной боли избавит. В любом случае, ей не помешает вздремнуть. «Часть твоего разума, контролирующая материальную оболочку — отключена. А та часть, которая контролирует твою моральную, духовную половину, бодрствует, и активна как днём». -Неожиданно всплыли в её памяти слова Евгения, и тут же растаяли. Оплавились как воск, и стекли по гладкому гаснущему экрану потухающего сознания, канув в темноту. Сразу после этого, Ольга покинула реальность, провалившись в разверзшуюся под ней пустоту.

ГЛАВА VIII

ЗА ГРАНЬЮ РЕАЛЬНОСТИ

Пространство всколыхнулось, впуская гостью в мир причудливого зазеркалья. Обрывки образов, воспоминаний и мыслей вращались вокруг неё, по неустойчивым орбитам, растекаясь и преломляясь. В этой бессмысленной кутерьме перепутанных кружев постепенно вырисовывалось что-то статичное, монументальное. Временами, в сознании проскальзывало ощущение, что она срывается в бездну, и тогда всё тело девушки непроизвольно дёргалось. Непонятные картины, чьи-то лица и обрывки фраз, налетая на громады тёмных колонн, разбивались вдребезги, осыпаясь на пол фарфоровыми осколками.

Вскоре всё прекратилось: Вращение, метаморфозы, вспышки памяти… Зеркало, без чёткого отражения, дрогнуло в последний раз и замерло. Слишком прохладно вокруг. Почти холодно. Малейшее тепло, исходящее от её тела, моментально поглощалось ледяными стенами серо-голубого цвета, сковывающими пространство вокруг Ольги. Монолитные своды, образующие полукруглый потолок, придавали суровому помещению тяжёлый давящий облик, слово всё оно было высечено в глубине вечной мерзлоты. Лёгкая синеватая дымка витала повсюду. Она то стелилась по полу, то, извиваясь в воздухе, кружилась невесомыми завихрениями. И пол под ногами был необычен. Он сплошь состоял из чёрных и белых плиток, ровно выложенных в шахматном порядке.