Хо

Невозможно описать словами то, что видела и чувствовала Ольга, погружаясь в мир бесконечных галлюцинаций, порождённых таинственным «Иллюзиумом». Её сознание, загипнотизированное пестротой шахматных клеток, постепенно расширялось, искажаясь, инвертируясь. Увиденное не подчинялось канонам здравого смысла. Череда трансформаций опьянённого восприятия, покинувшего реальность, и несущегося куда-то в даль, выглядела настолько невнятной и калейдоскопичной, что сконцентрироваться на чём-либо человеческому разуму было попросту невозможно.

Переливаясь из одной в другую, цветные химеры вспыхивали и расплывались, завораживая и вводя в транс. Ольга почувствовала, что её тело начинает терять форму. Кости размягчаются, а мышцы превращаются в дрожащий студень. Девушка медленно перевоплощалась в большую медузу. Ещё немного, и она перестанет контролировать свой разум. Нет! Нужно остановить это. Пальцы впились в покрытый простынёй матрас. Затылок вжался в подушку, как в кресло лётчика, во время перегрузки. Зубы скрипнули от напряжения. Немедленно прекратить эту круговерть! Прийти в себя!

Открыв глаза, Оля поняла, что ей удалось выйти из потока наркотических галлюцинаций. Она лежала в темноте, на своей койке, в каюте. Вместе с заметным облегчением, к ней пришло разочарование. Таблетка подействовала совсем не так, как предыдущая. А может быть она что-то сделала неправильно? Может быть следовало ещё немного потерпеть головокружительную прелюдию? Непонятно, неясно… Да какая разница, и имеет ли всё это вообще какой-либо смысл? Ведь то, что она надеялась увидеть — всё равно не произошло. Оставалось только пожалеть о том, что она проглотила эту дурацкую таблетку.

Ольга включила свет и присела, обхватив ноги руками. Покосившись на Сергея, она увидела, как тот спокойно спит, отвернувшись к стенке. Что с ней происходит? Чего вообще она добивалась? От всех этих вопросов становится только хуже. Кому приятно осознавать, что он заблудился в лабиринте собственного разума?

За дверью послышались тихие шаги. — Наверное Бекас отправился спать в каюту Геранина, — устало подумала Ольга. — Надо бы и мне хорошенько выспаться сегодня, вместо того, чтобы заниматься всякой ерундой. Неизвестно, что будет завтра.

С этими мыслями, она обернулась, желая поправить свою подушку, и тут же застыла с упавшим сердцем. На её кровати лежала какая-то девушка. Прямо под ней. Она лежала с закрытыми глазами, ровно дыша. Пересохшие губы были слегка приоткрыты. Лицо спящей освещалось мягким светом ночника. Настоящий парадокс заключался в том, что Ольга как бы вливалась в неё, проходя насквозь, оттого и не чувствовала, что лежит на ней. Окончательным шоком стало пришедшее осознание того, что лицо этой девушки, до боли знакомое и родное, Ольга видела каждый день, в зеркалах, а также, на своих фотографиях. Это было её лицо. Эта девушка была… Она! Но как? Как такое возможно?

Теперь на неё лавиной нахлынуло запоздалое понимание сути случившегося. Приподнявшись на койке, Оля словно расклеилась, раздвоилась. Как и вчера вечером, перед погружением в иллюзию. Но тогда она не успела как следует это понять и отметить. Теперь же чудесное расслоение было продемонстрировано во всей своей красе. Бодрствующая Ольга заворожено смотрела на Ольгу спящую, и ежесекундно задавала мысленный вопрос сама себе: «Неужели это я?» Какое бледное у неё лицо. Под глазами тёмные мешки, губы потрескавшиеся, а щёки — впалые. Не лицо, а сплошной отпечаток пережитых волнений. Интересно, что ощущает сейчас её вторая половина? Оля легонько дотронулась до щеки своей спящей копии. Пальцы соприкоснулись с тёплой кожей, и мягко ушли под неё — вглубь. В страхе, девушка отдёрнула руку, но не обнаружила на щеке близняшки никаких повреждений. Её пальцы проходили сквозь неё также, как и часть туловища, продолжавшая сливаться с её телом воедино. Невероятно!

Ольга повторила попытку дотронуться до двойника. Просунув пальцы сквозь щёку спящей Ольги, Ольга с трепетом ощутила как те минуют тёплую стенку щеки, внутри которой, легко щекочась, пробегает кровь, циркулирующая по сосудам и капиллярам кровеносной системы. Под щекой прощупывались сомкнутые челюсти. Твёрдые, но также преодолимые. За ними лежал влажный язык… Хватит! Ольга вынула пальцы из собственной щеки. Любопытное удивление сменилось отвращением. Что она делает?! Она же ковыряется в собственном теле! Мерзость. Губы спящей слегка дёрнулись, веки мелко задрожали. Затем она вновь успокоилась, продолжая безмятежно спать.