Хо

Чёрные глаза ската, расположенные по бокам сплющенной головы, внимательно сфокусировались. Пролетая мимо светлого окна, монстр скосил левый глаз, мельком заглянув в него. Пытался ли он что-то разглядеть в этой каюте, или же его привлёк сам свет, источаемый окном — так и осталось загадкой. Луч искоса полоснул мрачное тело нереального создания, цвета сажи газовой, выхватив его из тьмы на пару мгновений. Яркий отблеск сверкнул в чёрной роговице большого бездушного глаза, квадратной искрой, и тут же потух. Скат вновь нырнул в непроглядную темноту, скрывшись в ней без следа. И лишь глухой трубный клич, повторившийся через минуту, свидетельствовал о том, что ночная тварь улетела не далеко, и продолжает неустанно кружить над дремлющим кораблём. Подобно смерти.

Жёлтый подрагивающий отсвет, проливаясь через окно, падал на мутный фрагмент палубы, по которому, то корчась, то замирая, метались какие-то уродливые тени, непонятно кому принадлежащие. А там, по ту сторону грязного стекла, в помещении находящемся под защитой яркого электрического света, на разобранной койке лежало несчастное человеческое существо.

Praecipites Vigilate!

Болезненные вежды открылись, слепо повинуясь глубинному зову. Страх, копившийся в душе, уже настолько воспалил сознание, что восприятия атрофировались, оставив лишь сплошную линию непрекращающихся кошмаров, от чего истерзанный разум находился в состоянии постоянного шока. Нелегко описать всё то, что чувствовала Анастасия в эти минуты. Она осталась одна в каюте, и никого не было рядом с ней. Что-то необузданное, животное, сейчас усиленно тянуло её вперёд — навстречу с тем, чего она боялась больше всего, в то время как остатки человеческой сущности упорно сопротивлялись этому.

Беспорядочные мысли сметали одна другую. Ей мерещились невероятные по своей омерзительности образы, возникающие повсеместно: в тёмных углах, шкафах, под койками, и особенно — за окном. Там постоянно кто-то шевелился. То глухо топая по палубе, то заглядывая в окно и тут же исчезая, то царапая стекло острыми когтями. Настя не хотела туда смотреть. Она вообще старалась держаться как можно дальше от темноты. Но лежать с закрытыми глазами было ещё страшнее. Так она чувствовала себя ещё беззащитнее. Нужно идти… Но зачем? И куда?! Поймав себя на этой страшной мысли, девушка похолодела от ужаса. К ней пришло осознание, что с каждой минутой она всё больше и больше поддаётся этому критическому соблазну, теряя волю и подчиняясь кому-то, настойчиво пытающемуся ей управлять.

Возня на палубе становилась всё более отчётливой. Лампы в каюте то мерцали, то начинали светить тусклее, заставляя Настю отчаянно молить бога, чтобы тот не дал им погаснуть окончательно. Напряжение нарастало. И чем сильнее увеличивался этот гнёт, тем больше ей казалось, что кровать поглощает её. Перина медленно проваливается, и матрас с одеялом неторопливо обволакивают тело, превращаясь в единое целое. Терпеть это жуткое ощущение дольше не было сил, и в порыве исступления, Настя сбросила с себя одеяло. Проваливающееся углубление перины оказалось ложным ощущением. Койка не претерпела никаких деформаций. Но девушка поняла, что не может больше лежать на ней.

Голоса и вопли в голове буквально разрывали сознание несчастной пленницы. Спасения от них не было. Нужно уходить… Опять это проклятое желание! Анастасия жалобно застонала, и согнувшись в три погибели, вцепилась пальцами в собственное лицо, словно желая сорвать его с головы как карнавальную маску. Остатки здравого смысла всё ещё удерживали её от безумного срыва, но состояние ежеминутно ухудшалось. Большая часть её естества представляла из себя безвольного робота — мясную куклу, повинующуюся рывкам невидимых нитей. А человеческий разум, всё ещё сохранившийся в ней, словно забился в угол, как загнанный охотниками волк, и с ужасом понимал, что уже не может сопротивляться. Кукла утягивала его за собой — в эту затхлую трясину беспробудного кошмара. И было ясно, что пути назад уже не будет.

— Ты скоро умрёшь. Не пытайся сопротивляться. Пойми, твоя смерть неизбежна, — нашёптывал чей-то монотонный голос.

— Господи, да что же это?! — не выдержав, взвыла Настя, поднимаясь с кровати, и облокачиваясь на столик.

— Не упоминай имя Господа всуе. Всё равно Он не слышит тебя, — после этих слов голос умолк, оставив после себя лишь шелест тихого неразборчивого шёпота, и далёкие стенания.

— Вот так люди и сходят с ума, — подумала девушка, и, вздрогнув, домыслила. — А может быть я уже?..