Хо

Когда обещают что-то, клянутся в любви, ты веришь этим словам, хотя чувствуешь, что они бесплодны, как шелест листвы осеннего листопада. И душа бьётся, словно в клетке, получая болезненные раны от её прутьев. Холодный разум сходится в смертельной битве с горячим сердцем. Мысли двоятся. Ты вдруг понимаешь, что находишься на станции метро, мимо которой проносится её электричка. Вагон останавливается, двери открываются. Она стоит за мутным стеклом, держась за поручень, и смотрит на тебя. И говорит, «Я люблю тебя». Слова слетают с губ и несутся навстречу тёплой волной радости. И уже кажется что всё позади: ожидание, сомнения, муки, тревога и тоска… И уже кажется, что это навсегда. Что тебя любят также, как любишь ты. И слышишь только собственное сердце, которое замирает от счастья. Но не замечаешь реального. Того, что она всё ещё в вагоне электрички. И она не думает из него выходить на твой перрон. Через пару мгновений стальные двери безысходности сомкнутся, скрывая её от твоих глаз, и электричка умчится дальше — к следующей станции. Но смиришься ли ты с этим?

Девушки вернулись в кают-компанию, а из неё по маленькой винтовой лестнице спустились на камбуз, уныло освещаемый светом, сочащимся сквозь маленькие окошечки. Всё здесь было аккуратно, уютно и чистоплотно. Экипаж корабля соблюдал чистоту. Никакого видимого беспорядка. Лишь пыльное запустение.

Поиски продуктов питания моментально дали положительные результаты. Девушки прошлись по шкафам и полочкам, и на обеденном столе камбуза тут же начали выстраиваться первые съедобные трофеи: коробки с печеньями и крекерами, упаковки галет, ржаные сухарики и даже пачка картофельных чипсов. Были также найдены макароны, но их пока решили к делу не приобщать и оставили в покое.

— Неплохо. Даже очень неплохо, — Лида окинула взглядом обнаруженную снедь. — От голода мы точно не умрём.

— Самое главное, чтобы всё это было съедобным. А то, как бы зубы не поломать, — Ольга открыла коробку с крекерами и вытащила один для пробы. — Надеюсь, что не отравлюсь.

Она положила крекер в рот и с хрустом его прожевала.

— Ну, как? — буквально заглядывала ей в рот Лида. — Есть можно?

— Угу, — кивнула Оля. — Даже очень.

Она протянула ей коробку. — Немного пересохли, но ничуть не испортились… Да что им сделается?

— Ммм. Отличные крекеры! — распробовала их Лидия. — Солёненькие. Класс! Ой, я наверное съем всю пачку. Вы не против?

— Да ешь сколько влезет. Здесь всё халявное, — Ольга вздохнула и, подойдя к раковине, открыла кран, но воды не было.

Плотно закрыв вентиль, она снова вернулась к столу, разочарованно вздохнув и задумавшись.

— А я нашла консервы, — Настя принесла две небольшие баночки с тушёнкой. — Там ещё, кажется, рыбные есть.

— Сгущёнка есть? — спросила Лида.

— Н-нет, вроде бы.

— Жаль.

— То, что еды здесь в достатке — это очень даже хорошо, — рассуждала Ольга. — Но я так и не обнаружила нигде питьевой воды. Это уже заставляет побеспокоиться.

— А вон — на полке, какие-то бутылки, — с набитым ртом произнесла Лида, указывая на дальнюю полку в углу.

— Это уксус, — объяснила Настя. — Я уже посмотрела.

— Уксусом не напьёшься. Надо искать воду, — Ольга взяла со стола чипсы и отправилась к двери. — Берите что-нибудь с собой, будем жевать по дороге. Остальное оставим здесь — никто не украдёт, я думаю. Да, кстати (она с укоризной взглянула на Лиду, уплетающую крекеры за обе щёки), не рекомендовала бы я тебя пока набивать желудок сухомяткой. Захочется пить — где воду возьмёшь? А пить тебе после этого обязательно захочется.

— Ой. А мне уже хочется, — Лидия тут же оторвалась от крекеров, взволнованно на неё посмотрев.

— Вот видишь? Не налегай пока на сухой паёк. Идём на поиски воды.

— А может стоит холодильник открыть?