Хо Ши Мин

— Уважаемый дядюшка Хо, ваши дети и внуки на Юге помнят ваш наказ и доблестно громят американских агрессоров. И мы никогда не дрогнем, сколько бы нам ни пришлось сражаться. — Тут она вдруг слегка запнулась и несколько неожиданно закончила: — Единственное, что тревожит нас, — это ваш преклонный возраст.

На губах Хо Ши Мина появилась лукавая улыбка. Он и на 80-м году жизни не потерял присущего ему чувства юмора. Повернувшись к Фам Ван Донгу, он шутливо спросил его:

— Сколько мне в этом году стукнет, тю Донг?

— Семьдесят девять.

— Ну, значит, до 100 лет мне еще целых 21 год. Помнится, я призывал соотечественников сражаться, если понадобится, пять, десять, двадцать лет. Даже если только через 20 лет мы победим, то и тогда у меня будет в запасе целый год, чтобы навестить дорогих моему сердцу соотечественников Юга…

4

За годы работы во Вьетнаме мне неоднократно доводилось видеть и слышать товарища Хо Ши Мина. Вот он стоит на трибуне митинга трудящихся, лицо его сияет открытой доброй улыбкой, он поднимает вверх руку, требуя тишины, и обращается к присутствующим с привычными словами:

— А теперь, чтобы завершить наш митинг по случаю побед в борьбе против американских агрессоров, за освобождение Юга, давайте хором споем нашу любимую «Сплотимся». Три, четыре… — И он все еще сильным голосом первым начинал песню, которую пели партизаны в джунглях Вьетбака.

Уже один его внешний облик производил неизгладимое впечатление на окружающих. «Особыми приметами» на его лице были традиционная для вьетнамских стариков остроконечная седая бородка и неповторимые, удивительные глаза — всегда молодые, живые, с искоркой, с легкой лукавинкой, взгляд пристальный, проницательный, но добрый, располагающий. Изумляли всегдашняя легкость его походки, бодрость движений, юношеский задор в речи, в улыбке. Его неподдельное внимание к собеседнику, предупредительность, необычайная приветливость создавали с первых же минут общения с ним свободную, дружескую атмосферу. Меня, как и всех тех, кто имел счастье с ним встречаться, поражало совершенно естественное, органическое сочетание в нем редкостной простоты и человечности с железной волей и несокрушимым мужеством революционера-борца.

Хо Ши Мин по праву принадлежит к замечательной когорте подлинных революционеров ленинской школы, которые не только восприняли и претворили на практике гениальное ленинское учение, но и своими личными качествами, своим жизненным примером продемонстрировали огромную притягательную силу коммунистических идей. Славный сын чилийского народа Сальвадор Альенде на вопрос корреспондента: «Какие три достоинства политических деятелей Вы хотели бы иметь и с кого Вы брали бы пример?» — ответил так: «Цельность, человечность и величественную скромность Хо Ши Мина».

До конца своих дней Хо Ши Мин оставался воплощением ленинской простоты и скромности. «В 1969 году, — вспоминал Ле Ван Лыонг, — Политбюро приняло решение об организации празднования четырех крупных дат: 40-летия со дня основания партии, 25-летия со дня образования Демократической Республики Вьетнам, 100-летия со дня рождения В. И. Ленина и 80-летия со дня рождения Хо Ши Мина. В эти дни Бак Хо как раз приболел. Еще раньше Политбюро в целях поберечь его здоровье предложило, чтобы он председательствовал только при обсуждении наиболее важных партийных и государственных дел; другие же вопросы Политбюро будет решать без него, а потом ему докладывать. Решение о четырех круглых датах как раз относилось ко второму случаю. Когда Бак Хо доложили об этом решении, он прокомментировал его так:

— Я согласен только с «тремя четвертями» этого решения… Отметить, как подобает, 100-летие со дня рождения Ленина — это очень правильное решение. Но не следует так широко отмечать мой день рождения».

Многим, знавшим близко Хо Ши Мина, бросалась в глаза довольно примечательная черта его характера. В документах, которые ему давали на редакцию, он неизменно вычеркивал негативные формулировки, заменяя их соответствующими позитивными. Например, фразу «Без социализма народы не могут добиться полного освобождения» он правил; «Только социализм может принести народам полное освобождение…» И это нельзя назвать какой-то чисто лингвистической страстью; именно таким был его образ мыслей, склад его ясного ума революционного вождя. Он всегда стремился выделить и находил позитивную сторону любого явления, открывающую путь в жизнь, в будущее.