Хо Ши Мин

Верные принципу завоевателей «разделяй и властвуй», колонизаторы расчленили завоеванную страну на три зоны, каждая из которых получила разный статус. Юг Вьетнама стал французской колонией под названием Кохинхина (по-вьетнамски — Намбо или Намки), Северный и Центральный Вьетнам, названные соответственно Тонкин и Аннам (по-вьетнамски — Бакбо и Чунгбо или Бакки и Чунгки), получили статус протекторатов. Формально там были сохранены вьетнамская администрация и даже власть императора. Фактически же всеми делами и в колонии и в протекторатах управляли французы: в Кохинхине — губернатор, в Тонкине и Аннаме — верховные резиденты.

Однако пришельцам с Запада — тэям, как называли их вьетнамцы, не скоро удалось полностью подчинить себе завоеванную страну. В тростниковых долинах Юга, в глухих джунглях Севера, в горных отрогах Центрального плато продолжали действовать многочисленные партизанские отряды. В 1885 году 12-летний император Хам Нги, год назад возведенный на престол, бежал вместе со своим регентом из столичной резиденции в горный район, где была заранее создана укрепленная база, и обратился оттуда с воззванием к населению подниматься с оружием в руках против чужеземных пришельцев. Начавшееся освободительное движение, которое возглавили представители феодальной интеллигенции, получило в истории Вьетнама название «кан выонг» — «верность монархии». Только к концу 90-х годов французским колониальным войскам удалось вначале захватить в плен мятежного императора, а затем подавить основные очаги движения «кан выонг».

Между тем ни пленение Хам Нги, ни возведение на престол его брата Донг Кханя, присягнувшего на верность завоевателям, не положили конец вооруженному сопротивлению вьетнамцев, которое продолжалось еще без малого два десятка лет. В районах Центрального Вьетнама борьбу продолжали представители феодальной интеллигенции, объединившиеся вокруг «первого ученого» провинции Хатинь Фан Динь Фунга. В Северном Вьетнаме не давала покоя колонизаторам партизанская, армия народного полководца крестьянина-бедняка Хоанг Хоа Тхама, который пал от руки предателя в 1913 году, а его основные силы были разгромлены только к началу 20-х годов. В народе распространялись, переходя из уст в уста, поэмы и песни, в которых воспевались легендарные подвиги партизанских вождей и их соратников.

Но это были последние отголоски затихающей бури. И, воспевая беззаветную доблесть самых непреклонных из патриотов, устные сказания в то же время горько скорбели об утраченной свободе родной отчизны, в них слышалась тоска по безвозвратно ушедшему светлому прошлому. На порог XX века Великая страна Юга вступила закованной в кандалы рабства.

Но она не смирилась, она ждала своего часа, ждала появления новых героев, которые могли бы поднять выпавшее из рук патриотов уходящего века знамя национального освобождения. И если до славного часа победы было еще очень и очень далеко, то провозвестники ее уже рождались во вьетнамских городах и селах, они узнавали от отцов и старших братьев о героическом прошлом и горьком настоящем своей родины, и сердца их наполнялись ненавистью к чужеземным поработителям.

С ДУМОЙ О СВОБОДЕ

В деревушке лесной, где лишь

Несколько мау худосочной земли,
Не хватает бататов и маниоки,
Чтобы люди досыта есть могли.
Исхудавших лиц угластые скулы.
Тщедушные собаки. Тощие куры.
А вокруг — тысячи таких же деревень,
Молчаливая жизнь, бедная, забитая,
Словно сама же собою забытая.

Те Лан Вьен[2]

1

— «На коленях осмеливаюсь просить Ваше величество простить своей верной армии ошибку, которую она совершила, не находясь возле Вашего величества, чтобы защитить Вас от предателей и врагов. По стечению злосчастных обстоятельств, от которых страдает наша родина, Небу было угодно, чтобы в столь ужасный момент самые преданные слуги императора оказались в отдалении от него» — так писал сыну Неба — императору Хам Нги — его верный регент Тон Тхат Дам, услышав страшную весть о том, что юного монарха предали и он схвачен жестокими пришельцами — тэями. Дам не мог вынести позора потери родины и трона и покончил с собой. Перед смертью он добился от находившихся при нем мандаринов и ученых обещания никогда не служить завоевателям.

А императора вместе с его свитой под стражей привезли в Хюэ и, заковав в кандалы, отправили в далекую западную страну Францию, откуда пришли тэи. Ему было тогда всего семнадцать лет, но его полное достоинства и самообладания поведение поразило даже врагов. Он не склонил головы перед своими мучителями, смело глядел им прямо в глаза. Так, с гордо поднятой головой и бесконечной печалью во взоре, он и покинул родную землю.