Хо Ши Мин

Три года борьбы за создание Демократического фронта Индокитая (1936–1939 гг.), когда впервые была использована тактика сочетания методов легальной, полулегальной и подпольной деятельности, когда партия получила возможность развернуть действительно массовую политическую и агитационную работу, когда крупные достижения перемежались и с неизбежными при таком крутом повороте событий ошибками, позволили КПИК накопить богатейший опыт, который в иные времена приобретается десятилетиями. Именно это и дало впоследствии все основания руководителям КПИК назвать период борьбы за Демократический фронт Индокитая второй, после Нгетиньских Советов, генеральной репетицией Августовской революции.

Нгуен Ай Куок внимательно следил за развитием демократического движения на родине, стараясь, насколько можно, помочь своим товарищам советами и рекомендациями. Его «письма из далека» — маленькие листки папиросной бумаги с написанными от руки статьями — каким-то чудом преодолевали тысячи километров, отделявших Москву от Ханоя и Сайгона, и регулярно появлялись за подписью «П. К. Лин» в газете «Наш голос» и других легальных изданиях партии.

Многие из своих соображений относительно путей и методов борьбы за единый демократический фронт в условиях Вьетнама он впоследствии суммировал в докладе, представленном в ИККИ. Национально-демократический фронт, писал он, «должен объединить не только народы Индокитая, но и прогрессивные элементы Франции, не только трудящиеся классы, но и национальную буржуазию. Партия должна проводить гибкую политику по отношению к национальной буржуазии. Надо вовлечь и держать ее в рядах фронта, всячески поощрять ее действия в общих интересах, политически изолировать ее в случае необходимости. Крайне недопустимо, чтобы она оставалась вне фронта, так как это привело бы ее на сторону реакционеров, что только укрепит их силу».

Касаясь тактической линии КПИК в рядах фронта, он подчеркивал, что партия «не может навязывать фронту свою руководящую роль. Ей предстоит доказать в высшей степени беззаветную преданность общему делу своей самоотверженной борьбой и повседневной работой. И тогда широкие массы сами признают правильность политики партии и ее способность руководить движением. Только так партия займет принадлежащее ей по праву место… Чтобы выполнить эти задачи, партия должна вести бескомпромиссную борьбу против фракционности, покончить с сектантством и узостью взглядов, организовать систематическое изучение основ марксизма-ленинизма, с тем чтобы постоянно повышался политический и общеобразовательный уровень членов партии…».

Шел четвертый год жизни и учебы Хо Ши Мина в Советской стране. Это были годы необычайного энтузиазма, великих трудовых свершений советского народа. То, о чем мечтали на протяжении веков лучшие умы человечества, то, что научно предсказали великие учителя рабочего класса и всех угнетенных — Маркс, Энгельс, Ленин, — стало явью. На одной шестой части планеты социализм одержал полную, бесповоротную победу. Победа социализма в СССР не только подтвердила правильность теоретического положения марксизма-ленинизма об объективной неизбежности смены капитализма социализмом, но и доказала практическую возможность построения социализма, причем в довольно отсталой стране. Это вдохновляло вьетнамских коммунистов, всех борцов за национальное и социальное освобождение, за социализм во всем мире.

Как и другие зарубежные коммунисты, работавшие и учившиеся в Москве, Нгуен Ай Куок жил интересами, радостями, стремлениями советских людей. Ведь первая страна социализма была детищем мировой революции, а значит, и их, зарубежных революционеров. Об этих днях жизни Нгуен Ай Куока вспоминает один из бывших сотрудников Коминтерна, Н. Н. Голеновский:

«В те годы я работал референтом по связям с партиями при Исполкоме Коминтерна и был ответственным за группу индонезийских коммунистов. Однажды в общежитии КУТВа на Пушкинской, где сейчас расположено здание АПН, в комнате Алимина (видный деятель КП Индонезии. — Е. К.) я познакомился с вьетнамцем, которого звали Линов. Он дружил с индонезийскими коммунистами и часто бывал у них в гостях. Мне вспоминается очень деликатный, ровный в обращении человек. Он неплохо говорил по-русски, хотя и с забавным акцентом, любил шутку и очень заразительно смеялся.

Иногда в свободные минуты мы играли с Линовым в шахматы. Видно было, что он недавно их освоил, иногда путая ходы фигур, как он сам признавался, по аналогии с национальными вьетнамскими шахматами (во Вьетнаме играют в «ко тыонг», разновидность древнекитайских шахмат. — Е. К.), но нередко находил совершенно неожиданные, оригинальные решения, удивлявшие даже его более опытного партнера».