Хоб (ЛП)

— Отпусти меня, — тело МакНила изогнулось, превратившись в редко встречающуюся истинную форму — туловище человека, зубы льва, голова и ноги лошади. На его руках возникли острые львиные когти. Робин продолжал спокойно удерживать существо, не позволяя эч-ушкье освободиться.

Наконец, МакНил предстанет перед правосудием.

Мужчина извивался в руках Робина, отчего на его темной коже появлялось все больше порезов и ран.

— Отпусти меня!

— Я утащу тебя в бездну, — голос Робина превратился в тихое шипение, едва слышное за шумом моря.

Рэйвен посмотрел в глаза Робину и улыбнулся. Робин чуть не заплакал от боли, которую он увидел во взгляде сына. Мальчик все понял. Каким-то образом Рэйвен догадался, что как только МакНил умрет, Робин тоже исчезнет, чтобы присоединиться к своей любви в потустороннем мире. И это знание убивало его ребенка.

Рэйвен кивнул, а затем снова сосредоточился на МакНиле. Засунув руку в туман Робина, он оторвал один из пальцев МакНила. Действие казалось легким, словно разорвать хлебную палочку пополам.

— Нет.

МакНил завизжал от ярости, но мужчинам было все равно.

Михаэла будет отомщена.

***

— Ад и проклятие, — Оберон вздохнул, уставившись на разбитое окно. — Робин. Чтоб тебя. Если бы ты только подождал, — он медленно встал, держа на руках истерзанное тело пары Хоба.

Запах ее крови был… знакомым. Интригующим.

Фейри.

Да. Безумная мысль, промелькнувшая у него в голове, заставила Оберона улыбнуться. Это было возможно. Все можно исправить. Робин и Михаэла были бы спасены, но Оберону пришлось бы не сладко.

Он сумеет. Для Робина, который всегда дарил ему все. Оберон мог отдать единственное и спасти всех.

Однако Робину придется самостоятельно найти их. Здесь Оберон был бессилен. Ему нужно было отнести девушку в Серый Дворец и тем самым спасти жену лучшего друга.

— Мой король? — Каэль, весь в синяках и полный горя, застонал при виде обмякшего тела Михаэлы, но шагнул вперед. Парень тоже пострадал. Рана на его лбу обильно кровоточила, окрашивая бледно-русые локоны в красный цвет. На его челюсти и руках виднелись синяки, а также многочисленные неглубокие порезы. Одна рука была согнута под странным углом, что явно свидетельствовало о переломе. И судя по тому, как неравномерно расширились его зрачки, у Каэля было сотрясение мозга. — Позволь мне защищать вас, пока не вернется Робин или не прибудет настоящий Клинок.

Оберон улыбнулся. Мальчик прекрасно справлялся. Даже раненый, он отреагировал так, что Робин мог бы гордиться им.

— Настоящий Клинок уже здесь. Нам просто нужно закончить официальную церемонию.

Лицо Каэля побелело.

— Ой. Круто, — затем он наклонился и начал блевать прямо на обожженный ковер.

Оберон вздохнул. Мальчику требовалась помощь. Оберон дождался прекращения рвоты.

— Возьми меня за руку, — рука Каэля дрожала, но хватка была твердой.

— Снод тоже пойдет.

Оберон совершенно забыл о Редкапе.

— Хм, не думаю, что это хорошая идея, — он повернулся к существу и шокировано замер.

Редкап плакал. Слезы текли по щекам, пока он смотрел на женщину в объятиях Оберона.

Вытерев щеки тыльной стороной ладони, как ребенок, Редкап заявил:

— Я буду защищать мою госпожу.

Снод тоже истекал кровью, как и все остальные, но стоял прямо и твердо, не обращая внимания на неостанавливающиеся слезы. Печаль в его маленьких глазах заставила Оберона вздохнуть от поражения.

— Ладно. Возьми меня за плечо.

Оберон молча телепортировал их в Серый Дворец.

— Гарольд!

— Сир?

Оберон направился в свои личные покои. Там, скрытый в центре дворца, он совершит обряд, который вернет Михаэлу.

— Каэль наш будущий Клинок. Он ранен. Пошли за целителем, чтобы тот позаботился о его травмах. А Редкап — личный охранник леди Гудфеллоу, — при последних словах Снод выпрямился во весь рост и гордо расправил плечи. — Проследи, чтобы его тоже привели в порядок, — он повернулся к Редкапу. — Я приму твою клятву, когда твоя госпожа снова поправится.

Снод поклонился.

— Да, сир.

— Сир? Леди Гудфеллоу? — голос Гарольда был полон беспокойства. Брауни питал слабость к Робину и его выходкам. Новость о том, что Хоб нашел свою истинную пару, доставила брауни много радости.

Он мельком взглянул на дворецкого.

— Я сам позабочусь о ней.

— Я могу исцелить его.

Тихий, мелодичный голос привлек внимание Оберона, как ничто другое. Он повернулся и обнаружил, что смотрит на…

Ад и проклятие. Это была она.

Высокая, худая женщина с довольно несовершенным лицом, которое было слишком длинным, чтобы его можно было назвать красивым, и слишком интересным, чтобы его можно было назвать некрасивым. Захватывающее. Ее полные, изогнутые губы были скривлены в озабоченной гримасе. Нос женщины имел горбинку, будто она когда-то сломала перегородку, которая в итоге зажила неправильно.

Ее глаза были абсолютно огромными даже в человеческом облике, такого яркого бирюзового цвета, что Оберон задумался о ее истинной личине. Без сомнения, перед ним стоял представительно морского народа. Умные и искрящиеся глаза были прекрасны.