Хоббит

– Гэндальф? Погодите, погодите… Это не тот ли чародей Гэндальф, подаривший Старому Туку изумрудные запонки? Да не простые, а волшебные: застегнул – так все, уже не расцепишь, как ни бейся, пока нужного слова не молвишь. Тот самый Гэндальф, мастер устраивать огненные потехи? Как же, как же, я это помню! – Старый Тук обыкновенно зазывал Гэндальфа в Хоббитанию ближе к солнцевороту. И Гэндальф всякий раз откликался на его просьбу и тешил хоббитов фейерверками, от которых ночью становилось светло как днем. Это было замечательно! Шутихи в сумерках взлетали в небо и распускались там желтыми лилиями, рдяными маками, белоснежными цветками ракитника… – Вот чудеса! Вы – тот самый Гэндальф, из-за которого столько хоббитов бросило дом и отправилось невесть куда! Говорят, вы их зазвали в гости к эльфам – по деревьям полазать, на лодках поплавать… Знатно вы тогда всех перебаламутили небылицами своими складными. Драконы там да гоблины, принцессы спасенные, воины бесстрашные… Покорно благодарим, нам такого не надо. Прошу, конечно, прощения, но я и не думал, что вы еще живы.

– А что мне сделается? – усмехнулся маг. – Я рад, что ты вспомнил меня. Во всяком случае, мои фейерверки. Все лучше, чем ничего. Уважая память твоего деда Старого Тука и твоей матушки Белладонны, я дарую тебе то, о чем ты просил.

– Так ведь я, уж простите великодушно, ничего не просил.

– Разве? Ты уже дважды просил у меня прощения. Так вот, я тебе его и дарую. Скажу откровенно, я забрел в этакую даль только ради тебя. Пойдем со мной. Это приключение обещает быть занятным для меня и полезным для тебя – и весьма выгодным. Соглашайся, мой милый.

– Извините! Не надо мне никаких приключений, благодарствую! Только не сегодня! Доброе утро! Пожалуйста, приходите к чаю… Милости просим! Завтра. Да, приходите завтра. Всего хорошего. – С этими словами хоббит поспешно юркнул за круглую зеленую дверь. Правда, он тут же пожалел о своей поспешности. Невежливо все-таки. А с чародеями, сами понимаете, лучше пообходительнее: не ровен час, разгневаются.

– И зачем я пригласил его к чаю? – сокрушенно спросил сам себя господин Торбинс, направляясь в кладовку. Он позавтракал совсем недавно, однако чувствовал, что ему просто необходимо перекусить – так сказать, зажевать испуг.

А Гэндальф, отсмеявшись, подошел к двери и концом посоха начертал на ней странный знак. После чего повернулся и зашагал прочь. Между тем Бильбо, доедая второй пирог, мало-помалу успокаивался и уже мысленно поздравлял себя с тем, как ловко избавился от страшного приключения.

К следующему утру хоббит – такой уж он был легкомысленный – почти позабыл о Гэндальфе. Обыкновенно все важные дела, которые нужно было сделать, он записывал на особую дощечку. Если бы накануне его не перепугали до полусмерти, он, должно быть, записал бы что-нибудь вроде: «Гэндальф, чай, среда». А так – Бильбо настолько разволновался, что начисто забыл о своей полезной привычке.

Наступило время пить чай. Тут дверной колокольчик яростно затрезвонил, и Бильбо вспомнил! Он поставил котелок на огонь, достал вторую чашку с блюдцем, выложил на тарелку еще два пирога и побежал к двери.

«Прощу прощения, что заставил ждать», – вот что он собирался сказать Гэндальфу.

Но оказалось, что пришел вовсе не Гэндальф. С порога на Бильбо пристально глядел гном! В темно-зеленом плаще с капюшоном, с седой бородой, заправленной под золотой пояс. Едва дверь отворилась, гном ринулся вовнутрь, будто за ним гнались.

Кинув плащ на ближайший крючок, он низко поклонился и произнес:

– Двалин, к вашим услугам. – Глаза у него были необыкновенно ясные.

– Бильбо Торбинс, к вашим, – ответствовал хоббит, слишком изумленный, чтобы задавать какие-либо вопросы. Установилось молчание. Когда молчать дольше стало неудобно, Бильбо сказал: – Я как раз собирался пить чай. Пожалуйста, присоединяйтесь. – Пусть чай уже успел остыть, но радушие, как известно, прежде всего. И то сказать: как поступили бы вы, явись к вам в гости незваный гном и повесь он, ничего не объясняя, свой плащ в вашей прихожей?

За столом они просидели недолго. Оба только-только принялись за третий пирог, когда колокольчик зазвонил громче прежнего.

– Прощу прощения, – извинился хоббит и поспешил к двери.

«Наконец-то вы пришли», – собирался сказать он Гэндальфу. Но это опять был не Гэндальф. На пороге стоял умудренный годами почтенный гном с белой бородой и в алом плаще. Подобно первому, он без спроса ввалился в прихожую, едва дверь распахнулась.

– Вижу, потихоньку подтягиваются, – произнес он, заметив темно-зеленый плащ Двалина. Повесив на крючок свой, гном приложил руку к груди и представился: – Балин, к вашим услугам.