Хоббит, или Туда и Обратно

И тут хоббит вспомнил про свое кольцо! «Ну, надо же! — подумал он. — Вот незадача! Не всегда выгодно быть невидимкой! Если б я вовремя снял кольцо, я бы, наверное, провел ночь в постели, в тепле и уюте!»

— Это я, Бильбо Бэггинс, спутник Торина! — крикнул он, торопливо сдирая кольцо с пальца.

— Как хорошо, что вы здесь! — воскликнул человек, подходя к Бильбо. — Вас уже давно ищут. Вас бы сочли погибшим, — а наши потери очень велики, — если бы маг Гандальв не сказал, что в последний раз слышал ваш голос где-то на Равенхилле. Меня послали сюда посмотреть. Вы сильно ранены?

— Кажется, мне попало по голове, — ответил Бильбо. — Но, к счастью, у меня есть шлем, и голова оказалась крепкая. И все же мне плохо, а ноги как соломенные.

— Я отнесу вас в лагерь, — сказал человек и с легкостью поднял Бильбо на руки.

Человек шел уверенно и быстро. Наконец он поставил хоббита на землю перед палаткой в Дейле. У входа в палатку стоял Гандальв с рукой на перевязи. Даже маг, и тот был ранен, и вообще во всем войске союзников мало кто остался невредим.

Гандальв обрадовался, увидев Бильбо.

— Бэггинс! — воскликнул он. — Ну, надо же! Жив, невзирая ни на что! Я Очень рад! А то я уже начал тревожится, поможет ли тебе на этот раз твоя удача! Страшная вышла история, нам едва удалось выстоять. Но сейчас не время об этом рассказывать. Идем! — произнес он печально и сурово. — Тебя ждут. — И Гандальв повел Бильбо в палатку.

— Торин! — промолвил маг, переступив порог. — Я привел его.

Да, там лежал Торин Дубовый Щит, весь покрытый ранами, а на полу возле его ложа валялись изрубленные доспехи и зазубренный топор. Бильбо приблизился, и Торин поднял взгляд.

— Прощай, славный вор, — сказал он. — Я ухожу в чертоги ожидания к моим праотцам, чтобы пребывать там до той поры, когда мир обновится. Я оставляю все золото и серебро и ухожу туда, где они не нужны, и потому хочу, чтобы мы с тобой расстались друзьями. Я раскаиваюсь в том, что сделал тогда, у Ворот. Я бы хотел взять обратно свои слова.

Бильбо в глубокой печали преклонил колено.

— Прощай, Король Под Горой! — проговорил он. — Какое это горькое, грустное приключение, если ему суждено так закончится. Никакое золото не возместит утраты. Но я рад, что делил с тобой тяготы и опасности, — это великая честь, и больше, чем заслуживает любой Бэггинс.

— Нет! — произнес Торин. — У тебя больше достоинств, чем ты думаешь, о сын счастливого Запада! У тебя есть мудрость и мужество — в нужной мере. Если бы все мы превыше золота и сокровищ ценили доброе угощение, пиры и песни, то в мире было бы меньше печали и больше радости. Но каков ни есть этот мир, — печальный или веселый, — я его покидаю. Прощай!

И Бильбо ушел из палатки, и долго сидел один, укутавшись в шерстяное одеяло, и — верите или нет — горько плакал, пока не выплакал все глаза и совсем не охрип. У маленького Бильбо была добрая душа. Еще много дней хоббит не мог ни шутить, ни смеяться. А когда Бильбо кончил плакать, он сказал себе: «Какое счастье, что я вовремя очнулся. Лучше бы, конечно, Торин остался жив, но я рад, что мы с ним расстались по-доброму. Какой же ты все-таки дурак, Бильбо Бэггинс, так ничего и не получилось из твоей затеи с камнем: как ты ни старался купить мир и спокойствие, все равно была битва. Но в этом уж ты не виноват».

Позже Бильбо узнал, что случилось в долине после того, как он лишился чувств, — но хоббит больше опечалился, чем порадовался. Он устал от этого приключения. Ему до боли в сердце хотелось домой. Но с этим пришлось еще немного подождать, — поэтому я пока расскажу вам о том, как кончилась битва.

Орлы давно заподозрили, что гоблины собирают войска: передвижение отрядов в горах не могло ускользнуть от бдительного взора громадных птиц. Поэтому Великий Орел Туманных Гор созвал огромное воинство своих подданных. Орлы издали почувствовали, что грядет великое сражение. Они устремились к Одинокой Горе на крыльях бури — и появились как раз вовремя! Орлы очистили склоны Горы от врагов — некоторых гоблинов сбросили со скал, а других, обезумевших от страха, согнали вниз, навстречу мечам и копьям людей и эльфов. Вскоре на Горе не осталось ни одного живого гоблина, и воины смогли спуститься с отрогов на помощь сражавшимся в долине.

Но даже вместе с орлами союзники уступали числом гоблинам и волкам, и было похоже, что им не выстоять против вражьих полчищ. Однако в последний момент на поле битвы явился сам Беорн. Никто не знал, откуда он взялся. Беорн пришел один, в обличье медведя, — казалось, что от ярости он стал огромен, как великан.

Его рев был подобен барабанному грому и грохоту пушек. Беорн расшвыривал гоблинов и волков на своем пути, как солому и перышки. Он обрушился на врагов с тыла, словно удар молота, и прорвался сквозь их кольцо. Гномы, сплотившиеся вокруг своих лордов, еще держались на невысоком покатом холме. Беорн наклонился, поднял Торина, пронзенного гоблинскими копьями, и вынес его из битвы.