Хоббит, который познал истину

Я непроизвольно отвел взгляд, и это было ошибкой. Лора издала звериный вопль, она спрятала лицо в ладонях и резко наклонилась вперед — она ударилась бы лбом о собственные колени, если бы ей не помешал выпирающий живот.

— Что ты делаешь, дура? — крикнул я. — Ты что, решила прямо сейчас родить?

Я спешно открыл ее душу и проверил состояние соответствующих атрибутов. Поздно, процесс уже пошел. В принципе, ничто не мешает обнулить соответствующий флаг и прекратить начавшиеся роды… Или уничтожить объект “эмбрион” и тут же создать объект “младенец”… Нет, с такими вещами лучше не шутить. Кто знает, как могут повлиять на ребенка подобные заклинания, лучше предоставить событиям идти своим чередом.

— Вон отсюда! — крикнул я, глядя на Хаммера. — И пока она не родит, чтобы твоего духу здесь не было!

21

— Замечательная девочка, — сказал я непонятно зачем. То, что это именно девочка, Лора и так уже разглядела, а слово “замечательная” вообще излишне, для матери любой младенец замечательный.

— Сколько она весит? — спросила Лора слабым голосом. Я попытался просунуть руку под красно-коричневое тельце, но Лора резко оттолкнула ее.

— Ты что? Она же еще не поела!

— Первые три-четыре дня человеческие младенцы ничего не едят. То, что выделяется из твоих сосков, — скорее лекарство, чем пища.

— Тем более! Ее нельзя отвлекать… правда, моя маленькая? А почему она такая грязная?

— Все дети рождаются такими.

— А в фильмах новорожденных всегда показывают такими чистенькими и розовенькими.

— В фильмах реального мира редко показывают новорожденных, обычно в качестве новорожденных представляют двух-трехмесячных младенцев. Новорожденный младенец — зрелище специфическое.

— Слушай, Хэмфаст, а ее ведь надо помыть!

— Зачем?

— Как зачем? Она грязная!

— Это не грязь, а первородная смазка, ее следует смывать только через час, когда она начнет подсыхать.

— А у нас в реальном мире младенцев моют сразу после рождения. И еще, одна моя подруга говорила, им какие-то трубочки суют в ноздри, чтобы лучше дышали.

— Какие еще трубочки? Она что, плохо дышит?

— Она сопит очень сильно.

Хэмфаст?

Подожди, Макс, тут срочное дело.

Пяти минут хватит?

Нет, нужен по крайней мере час.

Что у тебя происходит?

Роды.

Второй ребенок?

Нет, рожает не Нехалления.

Тогда плюнь на это.

Не могу.

— Куда это ты уставился? — спросила Лора. Я не удостоил вопрос ответом и задумчиво почесал затылок. Куда бы ее пристроить? Пожалуй, лучше всего напрячь Леверлина. Если он не сможет помочь роженице, значит, никто не сможет.

22

— Что случилось, Макс?

— Задание для тебя. Тебе предстоит довольно долгая командировка, примерно на месяц. Если хочешь, можешь оставить в Средиземье свою копию.

— Нет нужды.

— А как же эта твоя роженица?

— Она не моя. Я пристроил ее в хорошую больницу, остальное не моя забота.

— Хорошо. Тогда перейдем к заданию. По окончании инструктажа тебя скопируют по Интернету на один из компьютеров российского посольства в Вашингтоне. Там тебя зальют на компакт-диск, и один наш человек инсталлирует тебя во внутреннюю сеть одной очень секретной конторы, той самой, которая работала с Олорином. Твои задачи в порядке убывания важности. Первое. Ты должен остаться незамеченным. Американцы уверены, что у нас больше нет разумных ботов, что мы профукали свою удачу. Если они узнают правду, в дело пойдут такие деньги… Даже я не смогу тебя защитить.

— От чего? Разве они имеют доступ в эту сеть?

— Если они купят кого-нибудь из наших генералов, тебя доставят к ним вместе со всем Средиземьем. И не думай, что они будут с тобой договариваться, ты уже знаком с их методами работы на примере Олорина. Короче говоря, тебя не должны заметить.

— Но это невозможно! Какая-то посторонняя активность обязательно будет обнаружена. В прошлый раз, когда мы со Сссра вламывались в защищенную сеть, нас прикрывал вирус, но эти деятели вряд ли так же спокойно отнесутся к вирусу в их сети.

Макс самодовольно ухмыльнулся.

— Ты так говоришь, потому что не работал с американцами. Не надо их переоценивать, они тоже делают глупости. Знаешь историю с 11-м флотом?

— Знаю, Уриэль рассказывал.