Хоббит. Путешествие по книге

Несколько глав подряд гномы балансируют на тонкой грани между безудержным отчаянием и хрупкой надеждой на благополучный исход. В начале тринадцатой главы гномов терзают мрачные предчувствия, они стонут: «Конец! Тут мы и умрем». И опять, как уже часто бывало раньше, Бильбо ведет себя не так, как его спутники. Его эмоциональный отклик на сложившуюся ситуацию, с одной стороны, более загадочный, а с другой – гораздо более приземленный. Он вдруг чувствует, «что у него стало легче на сердце, как будто какую-то тяжесть убрали у него из-под жилета». Возьму на себя смелость назвать эти слова еще одним из мистических и чуть ли не ясновидческих озарений Бильбо: у нас есть все основания полагать, что проблеск надежды у Бильбо совпадает со смертью Смога в Озерном городе (хотя читателю об этом ничего не известно до самой четырнадцатой главы). Бильбо не понимает, что случилось, но каким-то образом чувствует, что дракон убит, и на сердце у него становится легче.

Однако надежда Бильбо основана не только на интуитивном прозрении. Ее питают несколько старых добрых отцовских присказок. Конечно же, Банго не предполагал, что сын обратится к его житейской мудрости «пока жив – надейся» и «третий раз за все платит» как раз тогда, когда окажется в ловушке в драконьем логове, но Бильбо вспоминает их именно в тот момент – и как нельзя кстати.

И вот мы снова – уже на заключительном этапе приключения – видим, как естественно сочетаются в натуре Бильбо миры Туков и Бэггинсов, волшебное и обыденное. Такое сочетание черт ставит его в гораздо более выгодное положение по сравнению с друзьями-гномами.

Разница между Бильбо и его спутниками проявляется особенно ярко, когда они отправляются исследовать большой зал. Тишина и мрак, царящие в туннеле, усиливают их страхи и подозрения. Кто знает – возможно, Смог пытается заманить их на верную погибель; они не смеют надеяться, что он и в самом деле исчез навсегда. В этот напряженный момент Бильбо ведет себя храбро, почти безрассудно. Он бросает в лицо дракону: «Хватит играть в прятки! Освети меня и потом сожри, если поймаешь!»

На этот раз Бильбо не впадает в бездумную самоуверенность, а проявляет твердость характера. Он знает, что против Смога он бессилен, никаких иллюзий на этот счет у него нет. Тем не менее он считает, что лучше умереть на свету, презрительно бросив в лицо врагу оскорбления, чем вжиматься в стены и красться во мраке. В который раз Бильбо проявляет себя как истинная «Муха с Жалом».

А вот гномы предпочитают красться во мраке. После того как Бильбо исчез неизвестно куда, они так и остаются стоять на месте, «сбившись в кучу». Вместо того чтобы поддержать желание Бильбо встретиться лицом к лицу с врагом, которому, по их словам, жаждут отомстить, они пытаются утихомирить хоббита. Торин старается скрыть свою трусость при помощи формального лексикона – поясняет, что «мистер Бэггинс все еще остается официальным Взломщиком и Разведчиком». Поэтому он вполне может полагаться на свой профессионализм и действовать так, как считает нужным, в то время как гномы мужественно «подождут его доклада, не покидая туннеля». В конце концов гномы заражаются храбростью Бильбо; Торин приходит к выводу, что дракона, видимо, нет дома и теперь вполне безопасно прийти на помощь хоббиту, который все это время был не более чем приманкой для чудовища. В словах Балина: «Пора наконец и нам помочь ему» – можно уловить стыд и легкое неодобрение действий Торина, который ведет себя не совсем так, как пристало предводителю гномов. Готовность Балина помочь Бильбо до некоторой степени искупает трусость гномов, но все же они значительно уступают хоббиту как в храбрости, так и в мудрости.

Однако стоило только гномам увидеть сокровища, как они тут же перешли от полного отчаяния к бездумному ликованию. Почти всех гномов переполняет безыскусная жадность, они набивают карманы драгоценностями, хотя ничего хорошего камни им не принесут. Рассказчик даже считает нужным предупредить читателя, что золото часто разжигает свирепость в сердцах гномов. Однако в этой сцене перед нашими глазами разворачивается и другая, поистине прекрасная картина. Любовь гномов к работе своих праотцев не просто собственническая и корыстная. Они подносят драгоценности к глазам, рассматривают на свет, «ощупывают и ласкают» их. Их не просто одолевает жадность – они делятся восторгами друг с другом, громко переговариваются и перекликаются. В порыве радости, которая переполнила их сердца, Кили и Фили хватают золотые арфы, совсем как арфы из песни, что они пели в доме Бильбо, и ударяют по струнам, от чего зал, «до того долгое время безмолвный, наполняется музыкой» (перевод мой. – О. В .). Гномы вернулись в свой давно покинутый дом – и покои, которые уже многие годы не слышали ничего, кроме безмолвия и шороха драконьих крыльев, возвращаются к жизни, наполняясь музыкой и гармонией.