Хоббит. Путешествие по книге

Под конец третий перечень прозвищ-загадок меняет направление и принимает несколько неожиданный оборот. «Я появился с самого дна мешка, но никому не удалось посадить меня в мешок» (перевод мой. – В. П .), – говорит Бильбо, обыгрывая название своей норки «Бэг-Энд» – «дно мешка». Бильбо снова намекает на то приключение, когда все гномы попали в плен и были посажены в мешки, и только Бильбо удалось избежать этой участи. Он говорит об эпизоде с троллями. Главное в этой реплике, однако, сам каламбур Бильбо, намекающий и на Бэг-Энд, и на важную роль мешка в эпизоде с троллями. Так возникает параллель между пленением гномов и названием родных мест Бильбо. Возможно, каламбур и непреднамеренный. Обе части реплики подчеркивают, что самого Бильбо в мешок не сажали, – значит, тем самым Бильбо отрицает собственную фамилию – Бэггинс (Baggins, от слова «bag» – «мешок»). Я вовсе не пытаюсь утверждать, будто Бильбо уподобляет свою бэггинсовскую жизнь тюрьме; мы неоднократно убеждались и только что снова видели, как Бильбо тоскует по Бэг-Энду, родному дому. Но сейчас, в те мгновения, когда Бильбо с помощью загадок описывает себя как таинственного, храброго, важного и даже наделенного волшебными способностями героя, он – быть может, бессознательно – отстраняется и дистанцируется от добропорядочного хоббичьего мирка. Мгновения, когда Бильбо отважно обменивается с драконом учтивыми репликами, – это, несомненно, самые туковские мгновения в его жизни за всю книгу.

Четвертый, и последний, перечень прозвищ-загадок, которыми Бильбо награждает себя, начинается сравнительно скромно и подчеркивает значимость Бильбо лишь за счет того, каких удивительных знакомых он повстречал в путешествии: «Я – друг медведей и гость орлов». Однако далее Бильбо переключается на последнюю триаду прозвищ: «Находящий кольца, Приносящий счастье, Ездок на бочках». К этому моменту Бильбо просто распирает от самоуверенности и важности, он откровенно хвалится. Да, он и правда приносящий счастье, но насчет нашедшего [40] кольцо Бильбо несколько погрешил против от истины, а то и вовсе наврал [41] . Последнее из перечисленных прозвищ – роковой просчет Бильбо. Ему не стоило оглашать слово «ездок на бочках» и суждено впоследствии горько пожалеть о сказанном – когда слово «бочка» приведет к разрушению Озерного города – вернее, ускорит его.

То, что роковое слово сорвалось у Бильбо с языка, именно когда он преисполнился самодовольства, когда он торжествует, «очень довольный своими загадками», – это не случайность. Собираясь покинуть пещеру, Бильбо вновь чувствует удовлетворение: он «так был доволен собой, доволен тем, как умно вел беседу со Смогом», уверен в том, что он, Бильбо, и правда таков, каким себя описал, – неуязвимый герой, находчивый, хитроумный, наделенный волшебными свойствами, удивительно везучий, способный запросто болтать с драконами и даже дразнить их, как он делает, съязвив «напоследок, стремглав удирая по туннелю». Еще до того, как Бильбо успевает пожалеть, что сболтнул про бочки, новоприобретенную спесь с хоббита сбивает мощный залп драконьего огня, а вместе с ним Бильбо поражают страх и боль: «пламя и пар из ноздрей обожгли Бильбо, так что он мчался, спотыкаясь, точно слепой, от страха и боли». Когда Бильбо улепетывает по туннелю и драконье пламя жжет ему затылок и пятки, это отрезвляет заважничавшего было хоббита. Бильбо больше не будет важничать, дракон отучил его от зазнайства – и Бильбо вновь смотрит на себя трезво.