Хоботок (ЛП)

Над далекими горами проклюнулся бледный шов заката. Мы катили по самой настоящей глуши, с грохотом проносясь по расшатанным деревянным мостам, которые могли быть возведены и во времена Гражданской. По обеим сторонам разбитого двухполосного шоссе тянулись неухоженные поля и холмы, густо заросшие тополями и кленами. Стеной стоял ракитник, желтые головки горели голодным огнем на тонких стеблях. Ракитник был ответом штата Вашингтон на кудзу. Он потихоньку расползался повсюду, питаясь от трещин в земле.

Мимо проносились дорожные знаки, близкие здесь к вымиранию: с выцветшими надписями, изувеченные следами от пуль, потускневшие от пыльцы и растительных соков. Временами от шоссе отходили грунтовки, уводящие сквозь высокую траву к фермерским домикам. Попадались встречные машины, но редко, и все больше местные: камуфляжной окраски грузовики-платформы с лебедками и прицепами, двухцветные пикапы, потрепанные джипы. И хоть бы один номер из другого штата. Я уже начинал подозревать, что мы пропустили какой-то поворот. Не то чтобы мне вздумалось поднимать этот вопрос. К тому времени я научился держать рот на замке и не высовываться.

— Да ты хоть знаешь, где они? — спросил Харт. Он все злился из-за побоища на набережной — побаивался, что у крохоборов будет теперь повод помудрить с наградой за поимку Пирса. У меня было подозрение, что он прав.

— Майма-Маундс?

— Ага.

— Не-а.

Крус опустил стекло и стрельнул струйкой коричневой слюны, украсив кузов очередным размашистым мазком. Он покрутил ручку приемника и вызвал к жизни Джонни Кэша; тот каялся, что «грохнул человека в Рино, чтоб поглядеть, как он умрет».

— Настоящий мужик стерпел бы, — сказал Харт. — Как Джоси Уэйлс.

У меня зазвонил телефон, и ответа Круса я не услышал. Это была Карли. Она услышала про заварушку в новостях, разволновалась и с тех пор пыталась связаться со мной. В репортаже говорилось о выстрелах и о каком-то раненом, и я все подтвердил: да, одному из наших всадили пулю в лодыжку, но с ним все нормально, со мной тоже, и теперь все позади. Злодея мы изловили, теперь в мире полный порядок. Я обещал, что буду дома через пару дней, и попросил ее передать привет маме. Сигнал потонул в помехах.

Я умолчал о том, что канадцы подумывали, не усадить ли за решетку нас самих — за многочисленные нарушения и развязанную потасовку. У Сильвии и так давление взлетело до небес из-за этой моей «авантюры среднего возраста», по ее выражению. Трудно ее винить: как раз мои юношеские «авантюры» и погубили наш многострадальный брак.

А вот чего Сильвия не знала, просто не могла знать, потому что на этой стадии отчуждения мне уже не хватало храбрости обнажать перед ней душу, так это того, что во время одного ленивого ланча Харт показал мне несколько фотографий, чтобы помочь мне определиться. Череда улыбчивых девочек-подростков, которые могли бы учиться с Карли в одной школе. Харт в живых подробностях расписал, что́ подонок любил проделывать с этими малышками. И сразу это стало не столько авантюрой, сколько миниатюрным крестовым походом. Я пятнадцать лет увиливал от отцовских обязанностей. И вот мой шанс показать себя Ланселотом.

Крус заявил, что голоден и сожрал бы сейчас даже носорога, начиная с задницы. Харт предложил тормознуть и позавтракать в тошниловке, которая материализовалась, словно по волшебству, слева от дороги, так что мы свернули и припарковались рядом со ржавым «понтиаком» с кирпичами под колесами. На этот раз Харт вспомнил, что для меня нужно открыть дверь. Один-единственный взгляд на немытые окна закусочной и кучки собачьего дерьма, усеявшие неасфальтированную стоянку, убедил меня, что не очень-то мне и хочется знакомиться с их кухней.

Но пришлось.

От заведения так и несло пятидесятыми, начиная с длинной стойки, вдоль которой блестели вертящиеся черные стулья, тесных кабинок у окна, облезающего пластика на краях столиков и заканчивая пузатым телевизором, втиснутым в угловую нишу под потолком. На экране мерцали зернистые черно-белые кадры из какого-то ток-шоу, которого я не знал и которого даже толком не слышал, поскольку звук был убавлен до предела. К счастью, самого себя я во время рекламы не увидел.

Сгорбившись над стойкой, я подождал, пока официантка меня заметит. Ждал долго: она активно флиртовала с Хартом и Крусом, которые втиснулись-таки в кабинку. Само собой, они времени зря не теряли и сразу принялись трубить ей о свежих подвигах бесстрашных охотников за головами. Теперь это делалось исключительно по привычке — заученная бравада. Оба были бледны, как полотно, и держались только на остатках адреналина и наркоты. Ох, как же я боялся ближайших суток-полтора.

Их версия была откорректирована для пущего героического эффекта. Моя выглядела несколько иначе.

В конце концов мы настигли головореза и его подружку в Стране кленового листа. После непродолжительных «пошлепушек и щекотушек», как выразился Харт, мы сдали негодяев канадцам, более или менее невредимыми. Ну и канадцы более или менее приняли эту парочку.