Хочешь мира…

Детские впечатления — самые стойкие! Наверное поэтому это здание так и осталось для меня Ленинградским Дворцом пионеров. Нет, теперь я знаю, что здесь родился прошлый император, тут росли Ксения и Николай II, а теперь тут проживает вдовствующая императрица Мария Фёдоровна, но… Ничего не могу с собой поделать!

Поэтому, наверное, у меня вид юного Ашота, сначала наматывавшего на мотоцикле круги по двору в одиночку, а потом и с желающими из юных обитателей дворца, удивления не вызывал. Во Дворце пионеров так и должно быть, верно? Но судя по виду остальных, творилось нечто не совсем обычное.

В конце концов, когда катание желающих прервали, Мария Фёдоровна подошла к Ашоту, взяла его промасленную ладонь в свои и проникновенно сказала:

— Спасибо вам, дорогой мой! Вы напомнили мне о сыне. Так что пусть эту прекрасную машину выпускают, продают и называют, как вы предложили! Ему там — она глазами указала на небо — будет приятно, что его вспоминает столько людей!

Она выпустила руку и тихо сказала:

— Жаль только, что я сама не могу на ней проехаться!

Из мемуаров Воронцова-Американца

«…Вечером я выбрал время, собрал Ашота и Карена, предложил кое-что сделать, чтобы закрепить успех. Единственное, что оговорил, что надо не позднее следующей весны. Мария Фёдоровна планировала надолго убыть за границу…»

* * *

Примечания и сноски к главе 6:

[1] Мой дорогой друг (нем.)

[2] Реальный факт, хотя и малоизвестный. Столыпин на этапе подготовки реформ предлагал изъять помещичью землю принудительным образом и продать крестьянам, тем самым снижая риск повторного «разбора» помещичьих усадьб, да и вообще, выбивая из рук эсеров такой довод за революцию, как земельная реформа. Никакого Декрета о земле тогда и быть не могло бы!

[3] Имеется в виду Георгий Александрович Романов, брат Ксении и Николая II. Поскольку своих детей у Николая II на момент восхождения на престол не имелось, в 1894 года Георгий был объявлен наследником-цесаревичем. Болел туберкулёзом, от которого в конце концов и умер в 1899 году. По воспоминаниям современников в периоды ремиссий обожал гонки по Кавказу на мотоцикле.

Глава 7

Стрельбище, верстах в пяти от Беломорска 26 декабря 1909 года (8 января 1910 года), суббота, после обеда

Бах! Бах! Ба-бах!

Выстрелы весело звучали на стрельбище, иногда сливаясь с комментариями стрелков.

— Лялечка!

— Красотка!

— А отдача! Отдача ж почти не чувствуется!

Да, Артём оценил! Карабин Нудельмана сильно изменился за последние годы! Полегчал, пластиковый приклад сменился на деревянный, да и магазин, сохранив прежние внешние габариты, сумели сделать двадцатизарядным. Просто изменили материал и форму пружины. Ну и газоотводная трубка теперь идёт поверх ствола, а не снизу, как раньше.

Но главные изменения были невидимы глазу! Теперь перезарядка использовала энергию выстрела. И патрон существенно изменили. Порох горит намного чище. Потому и получилось новую систему перезарядки создать. Сама-то идея старая, но раньше работала плохо.

Опять же, масса пули немного уменьшилась, а вот начальная скорость — возросла, и довольно прилично. Но за счёт более равномерного сгорания пороха отдача стала менее ощутимой. В общем, неплохой карабин превратился в отличный! Хоть военные и продолжали плеваться. Мол, патрон слабоват, оружие полицейское. А автомат Фёдорова дразнили «пулемётом на зайцев».

— Дрр! Дрр! Дрр! — вплелись необычные звуки. Так, а это что там? Артём Рябоконь привычно открепил магазин, передёрнул затвор, поймал вылетевший патрон и вставил его обратно в магазин. Теперь поставить на предохранитель и можно вставать! Так и никак иначе! Стрельбище — не то место, где небрежность прощается.

Ну и что там? Ага, понятно! Неподалёку стрелял сам Семецкий. Именно его «машинка», выглядящая обычным карабином Нудельмана, только ствол чуть подлиннее, и издавала такие странные звуки. Будто короткими очередями бьёт.

— Кх! — Ага, осечка.

— Нет, Юрий Анатольевич, рановато здесь автоматический огонь ставить! — обратился Юрий к своему тёзке, Воронцову. — Сами судите, всего четыре очереди — и уже осечка! А ведь я очереди-то короткие делал, на два-три патрона, не больше!

— А сам карабин как? Нравится?

— Ну, вы и спросили! Я ж с ним две войны прошёл! Ещё с тем, прошлым! Конечно, нравится. Но теперь его надо жизнью испытать. На лыжах его пусть потаскают, побегают с ним, на лошадях поездят. А на юге можно и реки попробовать форсировать. И вот тогда слабые места вылезут. Устраним — и можно в дело!

Он помолчал немного и повторил:

— А вот пулемёт сыроват пока! Ещё дорабатывать и дорабатывать!

Ну, понятно. Пулемёт легкий выходит, будут продавать китайцам, армянам, корейцам… Ну и карабины тоже… Да мало ли ещё кому! Это для поля боя карабин слабоват, когда стрелять на полверсты и более! А партизанам — в самый раз!

— Юрий Анатольевич, это правда, что у него теперь на прицеле точки ночью светиться будут?