Хочешь мира…

— Юань Шикай не уступит власти. Даже если партия выскажется против него. А вы отдали под его власть лучшие революционные отряды. К тому же у него есть и свои подразделения, лояльные не вашей революции, а лично ему. У кого сила, тот и правит, не наоборот.

Щека Чжунчжена дёрнулась. Ну да, именно генерал изгнал его из страны, так что нынешнего президента Китая он не любил, пожалуй, даже больше, чем нас с Семецким. Но правило «не выносить сор из избы» или как оно там звучало по-китайски он соблюдал:

— Вам-то какое дело до этого? Наоборот, России выгодно, чтобы наша страна ослабла. Тогда… Как вы это там говорили? У вас «будет больше шансов убедить, что с Россией лучше»!

Вот ведь наглец! А ведь не может не понимать, что их жизни в наших руках. Но дерзит.

— Вы ошибаетесь, уважаемый господин Цзян. Росси сейчас выгоден сильный Китай. Именно это я и хотел донести через вас до вашего Учителя. И ради этого и явился сюда лично.

А говорят, что китайцы — узкоглазые! Да его глаза от удивления расширились до почти круглых. Я мысленно улыбнулся, но продолжал всё тем же доверительным тоном.

— Вы должны помнить, что всего несколько лет назад японцы пытались разбить Россию и захватить Маньчжурию. Да, сейчас они притихли. Но им по-прежнему страшно нужны ресурсы и рынки сбыта. Так что, если Китай ослабнет, они неизбежно попытаются захватить его. А затем, усилившись ресурсами Китая, снова пойдут войной на нас. И хотя бы поэтому я уверен, что ослабление вашей страны не нужно не только мне самому. Но и повредит интересам России.

Он задумался. А я пожалел, что не знаю китайского. Всё русский для него — чужой язык, и при мысленном переводе часть убедительности теряется. И услуги Семёна Петровича не помогли. Потерялась бы более важная составляющая — эмоции.

— Им не дадут захватить нашу страну! Ни вы, ни другие лаоваи[2]. Так уже было!

— Да, — согласился я. — Было[3]! Но даже тогда они не вернули вам не всё, Тайвань остался у них. Однако японцы учатся на своих ошибках. Так что скоро они смогут забрать у Китая всё, что захотят. Просто дождутся подходящего момента. Вы спросите какого? Дело в том, что в Европе зреет большая война.

— Чушь! Лаоваи воюют с нами, воюют с другими слабыми странами, но между собой они теперь договариваются. Гаагская мирная конференция сделала войны невозможными![4]

— Ну, конечно! А вас не смущает, что участниками той конференции были и Россия с Японией? И это совершенно не помешало им воевать через несколько лет. Нет, большая европейская война зреет. Она может начаться даже в этом году. И может даже расшириться на весь мир. Поэтому я и пошел на этот разговор. Время уходит, и вы, если вы патриоты Китая и сторонники Китайской Республики, просто обязаны донести мою точку зрения до Сунь Ятсена. Не как вашего Учителя, а как одного из лидеров Китайской Республики. Человека, думающего не о собственной власти, а о благополучии и развитии страны!

Из мемуаров Воронцова-Американца

«…Не скажу, что мне удалось их убедить, но задуматься заставил. А дальше… Не надеясь на качество пересказа, я передал письмо, в котором и изложил свои доводы. И попросил доставить 'лично в руки».

После чего мы отправились дальше, дел было невпроворот, а подготовить к будущей войне надо было многих…'

Окраина Беломорска, 21 июля (3 августа) 1912 года, суббота, после обеда

— Отставить! Унтер Горобец, что у вас тут опять творится?

Ну вот, опять Смолянинова нелегкая принесла. Вечно лезет… Артём мысленно сплюнул. И ведь толковый офицер, но въевшаяся в плоть и кровь приверженность уставам всё портит.

И ведь мог бы уже понять, что не будет по его. Ну, место тут такое, ставы и методики тоже уважают, но всегда ищут, как улучшить. И знают, как излишне ревностных уставников обойти.

В прошлый раз что было? Обошли его просто и изящно. Приказ издали, «обкатать» приёмы штыкового боя для карабинов Нудельмана образца 1909 года. И всё, он тут же стал ревностным поборником. И, кстати, немало идей привнёс по переработке под более легкие и короткие карабины.

И теперь его обойдут. Всем это ясно, но… цепляется.

— Это что за удар был?

— Маятник, вашбродь! — лихо ответил унтер.

Ага, понятно, «изюминки» аспиду не понравились. Нет, поначалу все бойцы типовые приёмы отработали до автоматизма. Но потом начали снова искать, каждый своё, удобное только ему. И у Рябоконя уже была пара таких вот «изюминок» в личном арсенале. Очень это помогало в учебных боях.

— Кто разрешил?

— Капитан Семецкий, вашбродь! Приказ с утра довели. По субботам с лучшими учащимися проводить занятия с применением нестандартных приёмов. Изучать опыт и самые удачные приёмы рекомендовать ко внедрению в общий комплекс!

— Так, понятно. Продолжайте!

А сам повернулся и пошёл себе. Сплюнул, только убравшись с плаца.

Владивосток, улица Светланская, офис Холдинга «Норд», 23 июля (5 августа) 1912 года, понедельник, утро

— Нет, Юрий Анатольевич, простите душевно, но всё равно не могу согласиться! Я хоть давно уже и не вращаюсь в верхах, но слухи и до меня доносятся. Ну, смешно ведь, право слово!

— Что вы видите смешного, Сергей Юльевич?