Хочешь Жить - Стреляй Первым

На ее лицо, словно, тень набежала. Взгляд опустился в пол, маленькие губки плотно сжались. Нетрудно было догадаться, что ее предупредили, как отвечать, когда зададут подобный вопрос.

- Тебе по-честному, Джон? - голос ее стал опять тихим и глухим.

- Мы с тобой друзья Луиза, не правда ли? Если это так, то мы ничего не должны скрывать друг от друга, - я говорил это спокойно, но нехорошие предчувствия уже охватили меня.

- Мне здесь плохо, Джон. Очень плохо, - это было сказано так тихо, что я едва расслышал.

Я испугался, что она снова расплачется и попросит, чтобы я забрал ее отсюда. Подобный вариант мне приходил в голову, но только как исключительный, когда не будет другого выхода. Но она молчала. Я почувствовал облегчение и одновременно злость. На нее. Она только что, сама не сознавая этого, переложила на мои плечи принятие решения. С одной стороны я был наслышан о жестоких нравах подобных приютов и не сомневался в ее словах, а с другой стороны в мой образ жизни никак не вписывалась маленькая девочка.

'Мать твою! Да я понятия не имею, как обращаться с детьми! Ее же наверно надо кормить по распорядку, спать укладывать во время, а я... - мысли заметались, как стая испуганных птиц, но моя растерянность продолжалась недолго, с минуту. - Черт меня возьми! Чем я думаю! Да она несколько дней побудет со мной, пока я не устрою ее в нормальное место. К тому же как-никак эта девочка своими показаниями спасла мне жизнь'.

Мне, одиночке, как по образу жизни, так и по складу ума, трудно было принять в свою жизнь ребенка, но сейчас другого выхода я не видел.

- Все плохое уже позади, малышка. Я забираю тебя отсюда.

- Ой! Я не верю! - ее личико осветилось таким счастьем, что на какое-то мгновение стало прекрасным, несмотря на уродливый шрам. - Это правда, Джон?! Правда?!

- Правда. Иди, собирайся, малышка.

- Джон, я быстро, - она, крутнувшись на месте, уже сорвалась на бег, как неожиданно резко затормозила, и снова развернулась в мою сторону. - Джон, ты же не уйдешь? Не бросишь меня здесь, правда?

- Клянусь тебе в этом, маленькая леди! - я говорил бодро и весело, а самого душила злость на подонков, которые могли плохо обращаться с этой милой девочкой. - Кстати, кого тут надо поблагодарить за заботу о тебе?

Она замялась, не зная, что сказать. Врать ей не хотелось.

- Может твою воспитательницу?

- Нет. Она... плохая! - при этом она прикрыла ладошкой рот и чисто рефлексивно оглянулась по сторонам. - И ее муж. Мистер Твин. Он наказывает нас.

- Наказывает? За что?

- За плохое поведение. Мы ничего плохого не делаем, а он все равно нас бьет розгами. Говорит, что он так делает исключительно в воспитательных целях.

- Хорошо, маленькая. Теперь еще один вопрос: наверно мне надо подписать какие-нибудь бумаги, чтобы тебя забрать?

- Я не знаю, Джон, но управляет нашим приютом миссис Агнесса Фридман.

- Будешь ждать меня у кабинета миссис Фридман. Договорились?

- Обязательно, Джон! - это она выкрикнула уже на бегу.

Я выждал минуту и отправился за ней следом. Мимо меня прошла группа девочек, одетых во все серое, а оттого смахивающих на маленьких мышек, во главе с сухопарой особой в лиловом платье. Лицо у воспитательницы было довольно приятным, но все портили брезгливо поджатые губы и надменно вздернутый подбородок. Весь ее вид говорил миру о том, какую тяжелую ношу, она взвалила на свои хрупкие плечи, пока другие словно мотыльки порхают по жизни. Похоже, она была из тех людей, чей девиз: 'Я страдаю за вас, люди!'. Я не люблю таких людей, и не обратился бы к ней, но никого другого просто не было. Остановившись, я вежливо кивнул, прикоснувшись рукой к полям шляпы, после чего спросил: - Извините мисс, вы не могли бы мне подсказать, где я могу найти мистера Твина.

Она обежала меня строгим взглядом, после чего, решив, что я все-таки достоин ее внимания, сказала: - В конце коридора. Дверь с медной ручкой, в форме головы льва.

Я ожидал увидеть дюжего мужика со злобной физиономией, а в кабинете оказался полный мужчина в хорошо сшитом сюртуке, что-то увлеченно пишущий. Не успел я перешагнуть порог, как он резко поднял голову. Если бы не нос в красных прожилках, играть бы ему отца благородного семейства в дешевых спектаклях. Грива седых волос, правильные черты лица, четко очерченный подбородок, вот только глаза были под стать носу - мутные и невыразительные.

- Что вам угодно...?! - он успел сказать членораздельно только начало фразы, как в следующую секунду его лицо с противным хрустом врезалось в столешницу. - А-а - у-у!!