Хочу бабу на роликах !

Я действительно купила симпатичную немецкую машинку, а к ней два картриджа, бумагу и поспешила домой. Первым делом я набрала телефон арадской больницы, но там никто почему-то не брал трубку, Я ждала, ждала, а потом механический голос что-то произнес на иврите. Я набрала еще раз - и все повторилось. Мало ли, может, у бабушки сейчас процедуры, и, если бы что-то случилось, мне бы позвонили, наверное. Успокоившись немного, я открыла машинку, разобралась с техническим руководством и попробовала печатать. Сплошное удовольствие! Я едва касалась клавиш, никаких усилий это не требовало. Нашла себе подходящую игрушку всего за семьдесят пять долларов. Почему-то я была уверена, что с Эммой у нас все получится. Первые фразы романа выглядели так: "По Тверскому бульвару в центре Москвы шла красивая женщина. У нее были длинные ноги, длинные ресницы. Она была блондинка". Я написала: "По Тверскому бульвару шла красивая длинноногая блондинка". Что ж, если и дальше из трех фраз можно будет делать одну, то первая глава займет уже не сто страниц, а от силы тридцать - тридцать пять. Интересно, Эмма будет настаивать на сохранении объема или нет? Мне кажется, что нет, не будет, ведь она это не из-за денег делает, и потом, я сумею ей объяснить, что краткость - сестра таланта. Через два часа я в изнеможении отвалилась от машинки. У меня были готовы четыре страницы. И ощущалось глубочайшее моральное удовлетворение. Я с этим справлюсь. Более того, мне было безумно интересно. Я чувствовала себя скульптором, отсекающим лишнее от глыбы мрамора. Стоп, эта глыба далеко не мрамор, но все же из нее можно высечь нечто такое, что не будет вызывать омерзения. Для начала и это неплохо. Я встала, прошлась по квартире, полила цветы, выпила чаю с бутербродом и вернулась к машинке. Почему-то у меня было ощущение, что вот это - мое дело.

Сидеть за машинкой и что-то сочинять...

Вдруг позвонил Тарас:

- Как жизнь, подруга?

- По-моему, у меня получается!

- Такое ликование в голосе, надо же! А я вот что хотел тебе сказать: я сделал портрет, не хочешь взглянуть? По-моему, это шедевр!

- Конечно, хочу!

- Тогда приходи быстро, жду!

- Тарас, а можно я принесу первую страничку, мне надо кому-то показать...

- Валяй!

Я побежала к Тарасу, захватив с собою листок Эмминого текста и свой.

Тарас встретил меня торжественно:

- Сначала портрет, а Эммины какашки потом!

Закрой глаза и дай руку.

Я подчинилась. Он ввел меня в мастерскую:

- Открывай!

- Боже мой, это я?

Передо мной был действительно шедевр! С портрета на меня смотрела удивительная женщина.

Вроде бы это я, мои волосы, мои глаза, мое платье, но я таращилась на нее как на незнакомку. Эта незнакомка была удивительно хороша собой. И загадочна.

- Ну как? Довольна? - потирал руки Тарас.

- Нет слов, но только это не я.

- Ты, голубушка, ты! Просто ты себя такой еще не знаешь. Ты ведь, насколько я понимаю, начала новую жизнь, и в этой новой жизни ты именно такая...

- Тарас, вы гений! Я всегда считала, что совершенно нефотогенична.

- Это чушь! Для хорошего фотографа нет нефотогеничных лиц, как для хорошего мужика нет фригидных баб, чтоб ты знала! По-моему, за это стоит выпить! Шампанского! Да, кстати о шампанском, пока мы не начали, покажи-ка мне, что ты там вылепила из Эмкиного дерьма.

Он взял у меня оба листка и вдруг громко расхохотался.

- Что? Почему вы смеетесь? - растерялась я.

- Потому что ящик шампанского мне обеспечен!

А Эмма сделает головокружительную литературную карьеру! Ты, Саша, просто молодчина, это здорово.

Вместо каменотеса тут поработал ювелир! И ты никогда ничего не делала в этой области?

- Никогда. Но мне вдруг ужасно понравилось...

Это так интересно...

- Тебе вправду это интересно? - поразился он.

- Честное слово! Понимаете, я сразу вижу какой-то результат, пусть незначительный, но все-таки...

Берешь три корявые фразы, делаешь из них одну приличную, как-то даже начинаешь верить в себя...

Я понимаю, это, наверное, не правильно...

- Глупости, все правильно! Думаю даже, это будет для тебя неплохой школой. Поработаешь с Эммой, а там, глядишь, и сама что-нибудь сочинишь. А если не сочинишь, может, Эмма для тебя журнал какой-нибудь откроет или купит - в благодарность за успешную литературную судьбу. Она такая, она может, если проникнется к человеку... Ну давай шампанского выпьем за портрет и начало новой жизни. Слушай, а кто твой муж, если не секрет?

- Актер.

- А.., известный?

- Более или менее.

- Ты не хочешь о нем говорить?

- Не хочу.

- Достал?

- Точно.

- Ладно, не буду лезть к тебе в душу. За тебя! За то чтобы ты узнала себе цену! Женщина, не знающая себе цены, - не совсем женщина, только не обижайся. А вообще, твое здоровье.

В этот момент у меня в сумке зазвонил телефон.

Я вдруг жутко испугалась, даже почувствовала, что меня прошиб холодный пот.

- Алло! - прохрипела я.

- Саша, это Наташа из Арада.

- Наташа, что? Что случилось?

- Мария Львовна... - Она всхлипнула, и мне все стало ясно. - Мария Львовна сегодня.., ночью... скончалась...

- Боже мой!

- Саша, говорят, она умерла во сне, не мучилась.