Хочу бабу на роликах !

- Да вот же Александра Соболева собственной персоной, ну а нашего замечательного Глеба Ордынцева вы наверняка узнали.

- Узнала, тем более что это мой бывший муж.

Глеб дернулся.

- То есть как? - удивился Лобов. По его выразительному актерскому лицу я сразу уловила - удивление сменилось испугом: а вдруг Глеб откажется играть в нашей пьесе или я взбрыкну...

Вот это была уже кульминация, о такой мечтает каждая оскорбленная женщина, но мое торжество омрачала одна крохотная деталь больше не люблю Глеба. И, несмотря на его сногсшибательную красоту, он меня больше не волнует.

Очевидно, написав пьесу, я выплеснула свою обиду, а заодно и любовь. Огромная радость освобождения заполнила меня, но неожиданно в душе начала оживать обида на Алекса. Неужели обязательно нужна какая-то обида? Глупо. Не хочу! Душа, конечно, обязана трудиться, как сказал поэт, но ведь не над обидой же. Я поняла, что в последнее время в моей душе обида сменялась музыкой Хачатуряна, а та в свою очередь снова обидой. Нет, нет, больше этого не будет.

- Беби, о чем вы задумались? - вернул меня к действительности голос Лобова.

- Просто мне все это в новинку...

- Друзья мои, я очень надеюсь, что ваша столь водевильно-эффектная встреча не помешает деловым взаимоотношениям? Александра Андреевна, вы не возражаете, если Глеб Евгеньевич... Роль как будто для него.., и вообще... Глеб Евгеньевич, а вы, надеюсь, не откажетесь от роли, мы же цивилизованные люди...

Глеб в задумчивости смотрел на меня. И вдруг в глазах его мелькнул лукавый огонек. Я прекрасно поняла, что он означает. Глеб, видимо, решил, что легко вновь меня завоюет, если сыграет в моей пьесе.

- Нет-нет, я, разумеется, буду играть. Мы с Сашенькой вполне цивилизованные люди, и то, что мы когда-то были женаты, никоим образом не повлияет... Правда, Саша?

- Ну разумеется! Я вполне согласна с Глебом.

- Вот и чудесно, сейчас подпишем договор - и, как говорит наша Кнопка, вперед и с песней!

...Через час мы вышли на улицу. Погода была довольно скверная. Глеб посмотрел на часы.

- Ты спешишь? - спросил он.

- Да нет...

- Где ты живешь?

Я хотела сказать, что сейчас мне жить негде, но я скорее откусила бы себе язык.

- Я живу не в Москве.

- А где же?

- На Майорке, - ответила я чистую правду.

- На Майорке? Ты что же, вообразила себя Жорж Санд? И кто твой Шопен, интересно знать?

- Это не имеет значения, Глеб. Ну что ж, я рада, что ты будешь играть эту роль...

- Ты ведь ее для меня и писала. Ах я дурак, не сообразил, ведь Соболева была твоя мама, я и забыл, честно говоря. И еще эта фразочка, насчет бабы на роликах, она ведь была в нашем дворе намалевана...

- Глеб, ты просто не мог предположить, что я способна что-то написать. Я и сама не предполагала.

- Куда тебя отвезти? У меня полчаса есть.

- Если можно, довези до метро "Аэропорт", я хочу повидать Ульяшу.

- Сашка, ты какая-то загадочная стала, красивая, я просто заново в тебя влюбляюсь, кажется.

- Не советую!

- Почему?

- Безнадега, Глеб.

- Глупости, ты еще любишь меня. Это из пьесы явствует.

Мы подошли к машине, это все еще была та "девятка", которую он купил, вернувшись из Италии.

Мы стояли около нее, а вокруг почему-то скапливались люди, хотя чего удивляться? Глеб - такая заметная личность, но, как ни странно, эти люди больше пялились на меня. Нет, у меня начинается мания величия. С чего бы им на меня пялиться?

- Да она это, точно она! - воскликнула какая-то девушка.

- Садись скорее! - буркнул Глеб и почти впихнул меня в машину. - До чего обрыдли эти поклонницы...

- Быстро они тебе обрыдли.

- Сам удивляюсь, ведь когда-то мечтал об этом...

- Да ладно, Глеб, не кокетничай.

- Сашка, у тебя потрясающие духи. И вообще, ты меня сегодня заново потрясла, как тогда, когда я тебя из лужи выудил... Давно это было...

- В другой жизни.

- А ведь нам было хорошо вместе.

- Я долго в это верила. До последнего дня...

- Это что такое? - Он вдруг резко затормозил.

- Глеб!

- Это вот что такое? - каким-то обалдело-злым голосом спросил он, указывая куда-то вверх. Я глянула и тоже обалдела. На огромном рекламном щите красовался мой портрет - тот самый, из "Огонька".

А внизу было написано красивой вязью: "Я люблю тебя!"

- Господи помилуй! - Я даже перекрестилась с перепугу.

- Что это значит?

- Понятия не имею!

- А твой богатенький хахаль неоригинален! Один идиот уже такое проделал года три назад.

- Да нет у меня никакого хахаля! - ошеломленно пробормотала я.

- А с кем же ты на Майорке обретаешься? С королем Хуаном Карлосом? Он вряд ли поступил бы так безвкусно, слишком хорошо воспитан. Вполне нуворишеская идея!

Я ничего не понимала, но разозлилась:

- Ты отвезешь меня к Уле или мне взять такси?

- Обещал, - значит, отвезу.

Пока мы добирались до метро "Аэропорт", моя физиономия попалась нам еще три раза. Глеб просто кипел от злости.

- Это, наверное, Асламазян старается, - предположил он. - Небось втюрился в тебя, вот и поставил на поток...

- Глеб, высади меня у метро, я куплю цветов...

- Как угодно, - холодно бросил Глеб. Он явно был в бешенстве. Но поделом ему.