Хочу дышать свободой

-  Хватит Рэм, остановись… прошу, - шепчет в губы и дрожит, всем телом дрожит. Врет себе и мне мозги пудрит. Ничего сдержусь, но и отказать себе в мелочах не могу. Сбрасываю плед, задираю её рубашку, спускаюсь в низ, оттягиваю её штаны и начинаю покрывать её поцелуями. Лаская языком живот, пупок, двигаясь слева направо не отрываясь поднимаюсь выше. Дорвался. Она волною под моими прикосновениями извивается, действуя быстро касаюсь её всю не оставляя без внимания ни крохи её тела, поднимаюсь вверх к груди. Если запретит, плевать, сегодня для поцелуев она моя, вся. Накрываю маленькую и аккуратную грудь губами, сдавливаю сосок и подключаю язык и… слышу её тихий стон,  ещё один и ещё… Заводит меня окончательно. И уже не  отталкивает, а прижимает за волосы к себе смелее, что творит, сама не осознаёт…

Переворачиваю её на живот, чтобы не потерять окончательно контроль и не вырваться из штанов наружу, не испортить всё , обещал не трону, так тому и быть. Касаюсь губами поясницы, судорожно целую спину, дышу как голодный хватая урывками воздух, и ею насытится не могу. Дурь свою пытаюсь разбросать, распылить в стороны. Задираю ещё выше рубашку, к лопаткам поцелуями добраться хочу и только сейчас при слабом освещении замечаю на её спине рисунок, цветной, большой… отстраняюсь и рвано выдыхаю в спину:

- Что…это…такое? –  Марина замирает, не двигается, не дышит, молчит уткнувшись лицом в подушку. Резко её переворачиваю и нависаю низко над ней, все ещё не могу унять бешеное дыхание к которому ещё и злость добавилась.

- Марина? Что это? – губы сжав тянет рубашку вниз, закрыться хочет, за руки хватаю, в стороны развожу и в кровать вдавливаю, не задумываясь что больно ей делаю и бёдрами жёстко вжимаюсь.

— Говори! – почти хриплю, готов одним взглядом уничтожить её за молчание. Извивается подо мною, выскользнуть пытается. Зря попытки делает, мёртвой хваткой держу.

— Уходи… Рэм! Отпусти! Мне… больно… - полукрик сменяется на хрип и переходит в кашель. Приподнимаюсь, сажусь над ней и дергаю её на себя, прижимаю  к груди, сам одёргиваю на ней рубашку и глажу по спине, успокаиваю. Кашель постепенно уходит.

— Я жду, Марина.

— Сказка закончилась, тебе пора Рэм, давно надо было это всё… прекратить…

— Это не тот ответ который я жду. Говори!

- Ты не поймёшь…

— Не тебе решать, ну…

— Это татуировка.

— Я знаю что это, видел подобное на теле моряков. Откуда это на тебе? – она утыкается лбом мне в грудь, а руками меня не касается.

Что мне ему сказать? Чего он ждёт? Врать не могу. Зависла, сначала уткнувшись в подушку словно та спасёт меня, а теперь лбом в его грудь. Холод по венам, рот открыть не могу, сказать нечего. Сердце его набатом било, из груди вырывалось, пока меня по спине гладил, а теперь успокаивается, ритм сбавляет… Рукой берет меня за загривок и от груди медленно, но властно отрывает, назад запрокидывает голову, чтобы глаза на него подняла. Смотрю и шепчу:

- Родители так решили, - про шрамы молчу.

- Родители? Зачем? – произносит тихо и отпускает голову.

- Так надо было… и… это модно… - он поправляет мои волосы убирая упавшие на лицо пряди, за ухо.

- И где же такая мода?

— Там, где я родилась, - опускаю глаза, - Рэм… я больше ничего не скажу, не спрашивай. Врать не хочу…

- Я слышал это больно.

— Нет. Долго, но почти безболезненно.

Рэм проводит пальцем по моим губам, спускается к шее, ведёт рукою вниз по ключице, оттягивает ворот рубашки и нежно проводит по плечу. Теперь делает тоже самое, но уже губами. Затем сильно обнимает за плечи и произносит в волосы:

- Пять минут и пойду, а ты выздоравливай. Думаю нам будет о чем позже поговорить.

Появился дома далеко за полночь. Есть не хочу, направляюсь прямиком на верх к себе в комнату. Раздеваюсь швыряя вещи в кресло и оборачиваюсь на звук открывающейся двери. Это отец.

- Поздно ты. Всё к сессии готовишься?

- Можно и так сказать.

— Поел бы.

— Я не голодный. Спать хочу, давай все разговоры завтра.

- Завтра так завтра, только не ночью. Отдыхай.

Отдохнёшь тут с вами. Касаюсь головой подушки и осознаю что голова болит, тяжелая, как свинцом налита. Закрываю глаза и в бездну темную, прохладную проваливаюсь… Резко подхватываюсь … это всего лишь сон. Приснилось, что Марина плачет и «прости» шепчет прямо в губы. Опять засыпаю и снова она. Стоит высоко у края обрыва и  шажки медленно делает. Руки в стороны разводит, глаза закрывает, улыбается так ярко, искренне и, наклоняется вперёд -  зависает в воздухе между небом и землей, ноги не оторвав от земли. Вздрагиваю и переворачиваюсь на другой бок и… забываюсь до утра. Утром понимаю, что не выспался.

На следующий день Макс и Камила идут по коридору в универе, Макс увидев впереди одногруппников подмигнув обращается к сестре:

- О, Рэм пойду к нему потолкую. Ну всё Ками давай, - подходит к нему сзади, кладёт руку на плечо и у виска произносит:

- Я в курсе про тебя и Марину, - выдал ему в лоб не церемонясь.

  — Даже так? – оборачивается Рэм, - Ты про сестру предупреждал, а про других речи не было.

- А я о сестре и беспокоюсь. Марина её подруга, а ты игру с ней затеял, очередную.