Хочу начать сначала (СИ)

- Драко… - его снова звал неуверенный голос Гермионы.

Он едва разлепил глаза. В двух сантиметрах от него было ее лицо.

- Знаешь, ты довольно тяжелый, - призналась девушка.

Драко окончательно продрал глаза и смог проснуться. Он резко вскочил и даже помог подняться девушке.

- Пахнет кофе, - как ни в чем не бывало, сказал Драко, хотя сердце еще бесилось в груди, и он мог физически ощущать прикосновение к ее коже.

- Надеюсь, ты не против, что я воспользовалась твоей кухней и сварила его.

- Это меньшее, что ты могла сделать в благодарность за ночь в моей постели, - бросил он, направляясь в свою алхимическую лабораторию, которая кухней являлась, в общем-то, только по совместительству.

Гермиона тут же покраснела до кончиков ушей. Он всегда говорил вещи, которые заставляли ее смущаться, даже когда не имел в виду ничего пошлого, и она это знала. Словно Драко «приглашал» ее к той реакции, которую мечтал лицезреть. Но девушка ничего не ответила, начиная привыкать к подколкам и совершенно не желая удовлетворять его извращенное эго.

- Можно мне принять у тебя душ? – спросила она вместо возмущенных вздохов, заглядывая на кухню, где Драко уже наливал себе кофе.

- Да, полотенце…

- В платяном шкафу, в спальне, я знаю, - Гермиона развернулась и замерла на месте.

Драко тоже стоял с не опущенной на стол чашкой и сжатым в руке кофейником.

- А откуда я знаю? – она посмотрела на него непонимающими глазами.

«Скажи, что вы трахались, и все в шоколаде!» - заорал внутренний голос.

«Это не было серьезно, она просто хотела перепихнуться», - ответил Драко.

«Ну… об этом не обязательно упоминать…»

«Я не хочу… начинать со лжи», - даже самому себе Драко было стыдно в этом признаться. Он никогда не имел дело с сопливыми моральными принципами. Отец учил его брать все, что захочется, а способ не так уж и важен.

- Потому что ВСЕ нормальные люди хранят полотенца в шкафу. Он у меня один – в спальне.

«Мудак!»

- Лааадно, - протянула Гермиона неуверенно.

Она чувствовала, что Драко что-то недоговаривает. В общем-то, здесь все что-то недоговаривали. Ну, с Роном-то понятно: его «тонкие» намеки трудно было не заметить. С Гарри дело обстояло чуть сложнее. Он странно поглядывал на нее, всегда заботливо поддерживал, впрочем, как и Джинни, но было в его заботе нечто другое, неуловимо романтическое, заставляющее Гермиону вздрагивать и делать все, чтобы как можно реже находиться рядом с ним. Еще оставался Драко. И с ним… С ним вообще была беда! Временами она чувствовала напряжение. То самое сексуальное напряжение, будто он сейчас бросится на нее и завалит на пол прямо здесь. А самое смешное в этом, что она была бы не против.

Эротические сны Гермионы Грейнджер включали двоих людей: Гарри и Драко. По отдельности, естественно. Она не любила сны, в которых присутствовал ее лучший друг. Гермионе всегда казалось, что она заперта в своем теле, которому нравится то, что происходит, но у самой девушки было ощущение, что ее насилуют. Девушка просыпалась после этих снов в слезах, но рассказать было некому. Во сне с Драко все происходило практически одинаково. Одинаково приятно. Они занимались сексом на ковре в какой-то комнате, жестко, нетерпеливо, пока он, издав звериный рык, не падал на нее. И Гермиона думала, что может сказать, как он пахнет, какие на ощупь его волосы, губы, знает, что такое – чувствовать его внутри. А сегодня, когда Драко упал на нее, ощущение его тела было до боли знакомо.

Но как знакомо это ощущение было для Драко! Он сидел на кухне и сжимал чашку уже остывшего кофе. Гермиона начинала вспоминать, но только бессвязные моменты. Он подумывал о том, чтобы выбить из Герберта контрзаклинание и прекратить этот фарс «хочу – не могу». «Фините Инкантатем» не сработало, Веритесарум и Легилименция на Пожирателя не действовали, Поттер уже все попробовал, но даже дементором Герберта было не напугать. Драко предложил использовать «Империо», а лучше сразу «Круцио», но Золотой Мальчик только с отвращением посмотрел на него.

От мыслей Малфоя отвлек стук в окно. На подоконнике сидела великолепная белая сова. Драко сразу понял, кому она принадлежит. Поттер так и не смирился с потерей своей любимицы Хедвиг. Новую сову (а точнее, филина) Золотого Мальчика звали, кажется, Добби.

«Да уж, - думал Драко, - только у Поттера хватило бы ума в одном существе соединить воспоминания о двух своих потерях».

Малфой лениво поднялся, открыв окно, отвязал письмо от лапки и вернулся на стул. Филин недовольно ухнул.

- Мышей не держу, пошел вон, - беззлобно бросил Драко.

Птица еще раз недовольно глянула на него и, поцарапав в отместку подоконник, удалилась.

Слизеринский Принц развернул письмо.

«Драко!

Ваши с Гермионой занятия приносят хорошие результаты, и я рад, что ваши отношения складываются так…» Дальше несколько слов было перечеркано, а потом письмо, наконец, продолжилось: «замечательно. Я считаю, что Гермионе необходимо освоить заклинание Патронус. Также я понимаю, что тебе это заклинание дается с трудом и…»