Хочу от вас ребенка

Резко подняла на него глаза, намереваясь шикнуть на балбеса. Мы, вообще-то, не дома, а у меня на работе, где я приличная сотрудница, а Уши – мой начальник и зав офтальмологическим отделением, в котором работаю около пяти лет.

Но, не донеся эту информацию до брата, мой рот замер в позиции «О», а глаза ненормально распахнулись – в кабинке стало на одного человека больше. Им, по закону вселенской несправедливости, оказался Зайцев Иван Романович. Тот самый Ушастый и заведующий моим отделением, мимо которого незамеченным не пролетит даже комар.

Глава 2.

Алена

Вполне просторный лифт мгновенно сжался до размера спичечной коробки.

В реальности между нами совершенно точно оставался как минимум метр, но у Зайцева от природы была такая подавляющая, осязаемая аура, что ощущалось так, будто он впечатался прямо в меня.

Ни улыбки, ни кивка. Только тяжелый взгляд, демонстративно отсканировавший меня с ног до головы и застывший на моём вспыхнувшем лице. Точнее на губах, которые оставались изумленно приоткрытыми.

Ну да, я не в отделении… И что такого криминального?

Мысленно напомнив себе, что никакой закон я не нарушила, подобралась и расплылась в вежливой, насколько смогла, улыбке, пропев:

– Здравствуйте, Иван Романович!

Но этот чопорный сухарь вместо того, чтобы поприветствовать меня в ответ, сначала выразительно покосился на свои наручные часы, и только потом удостоил вниманием мою фигуру. И сделал это так, будто оказал великую услугу.

Говнюк он и в офтальмологии говнюк!

– Прохлаждаетесь… – вынес вердикт, дёрнув бровью.

– Что? – Вспыхнула я и поспешила опровергнуть: – нет! –  отчеканила, с трудом удерживая на лице улыбку, а пальцы – в кулаке, чтобы не показать ему вверх поднятый средний.

– Ален, ну так че? – неожиданно подал голос мой брат, про которого напрочь успела забыть.

Зайцев тут же покосился на Павла, гадко усмехнулся и заключил:

– Занимаетесь личными вопросами в рабочее время.

Ну и кто просил родственника открывать рот?

Незаметно ткнула его локтем в бок. Пашка вопросительно взглянул на меня, в ответ я стиснула губы так, чтобы ему стало понятно – «поговорим дома, а сейчас лучше помалкивай, бестолочь!». Покачав головой, брат, к своему и моему счастью, нырнул в телефон, а я исподлобья посмотрела на зава, который разглядывал двери лифта.

Попытаться объяснить ему, почему я в данную секунду не в отделении?

Я только успела открыть рот, как в этот момент лифт крякнул, останавливаясь на втором этаже, и мне пришлось переключиться на брата:

– Всё, Паш, давай, – встала на цыпочки, чтобы быстро поцеловать воздух в районе его шеи. Наклониться ко мне, чтобы я достала до его щеки, он не удосужился, но в ответ пробурчал:

– Ага, давай.

– В аптеку не забудь! – напомнила ему, выходя из лифта, который Зайцев успел покинуть вперед меня, но не успел далеко уйти.

– Вы опасно, патологически не дисциплинированы, Алена Алексеевна. Расшатываете мне всё отделение, – повернув ко мне голову, внезапно произнес занудным низким баритоном мой шеф. Сложив руки за спиной, он размашистым шагом двигался в сторону отделения. Я же торопливо семенила за ним и от произнесенных им слов снова вспыхнула, чуть не подвернув ногу.

Как? Как такой внешне красивый мужик может быть таким неприятным? Просто поразительно! Индюк он самодовольный, а не ушастый Заяц. Надо вынести на всеобщее обсуждение более точное прозвище, да!

– Я уже на работе! В больнице! – возмущенно повысила голос, не выдержав. —У брата подозрение на гастрит, надо было проконсультироваться со специалистом, а Ада Адамовна знала, что я на рабочем месте.

На мое объяснение пунктуальный извращенец не реагировал никак. На своих длинных ногах он упрямо несся вперед, и я поспешила добавить:

– Иван Романович, такого больше не повторится, – просипела сквозь зубы.

Зайцев резко тормознул, и я с размаху впечаталась лицом в его каменную спину.

Ошарашенно сделала глубокий вдох, тут же отпрыгнув.

Зря.

Лёгкие обожгло будоражащей смесью чистоты, лекарств и едва уловимого терпко-теплого его личного запаха. Почему-то покраснела от факта, что нашла в том, как пахнет этот деспот, что-то будоражащее… Чтобы смахнуть морок, пару раз энергично моргнула в тот момент, когда Иван Романович повернул голову, смерив меня тяжелым взглядом.

– Вы уж определитесь, Алена Алексеевна, с линией своего поведения. Обещаете, что «больше не повторится» и тут же вываливаете на меня кучу объяснений, которые, по правде говоря, мне совершенно не интересны.

Отчеканив это, он стремительно зашагал вперёд. С силой толкнул пластиковую дверь, в которую успела прошмыгнуть и я.

– А разве одновременно обещать и объясняться нельзя, Иван Романович? – едко спросила.

Боже, ну какой зануда!

– Можно, но это выглядит неубедительно, – направился к посту. Я семенила за ним. – Будто пытаетесь мне понравиться, как и всем тут. И одновременно выбить особое отношение для себя.

Что? А вот это действительно было обидно! Да он в нашей родной офтальмологии всего без года неделю, а меня… меня здесь все любили! В отличии от него я умела общаться с людьми, располагать к себе и быть приветливой!