Хочу с тобой (СИ)

А потом глаза распахивает как-то неожиданно. Они у него голубые. Или нет, светло-серые. Я не успеваю разобрать: Данил начинает часто моргать.

— Такой большой, а разрыдался при девчонке, — говорю, отстраняясь и убирая его руку со своей задницы. — Стыдоба-стыдобища.

— Дай попить, — просит он хрипло.

Смотрит на меня, потом на мою грудь, живот, на шорты, которые и правда вдруг кажутся коротковатыми. Рядом с ним. На ссадину на коленке. Это как-то слишком интимно. Я тут же вспоминаю, как сидела на нём. Как он держал меня на руках... Смутившись, отворачиваюсь к сумке. Проверяю, близко ли баллончик. Мало ли что, если вдруг полезет — я среагирую и убегу. Кто знает, что у него на уме. А в округе, кроме дынь и персиков, и нет ничего.

Протягиваю ему бутылку. Данил бесцеремонно хватает и пьет.

— Эй, воды мало, скорость сбавь, — бурчу я.

Не реагирует. Тогда я пихаю его в плечо:

— Почти всё ушло на твои глаза. Оставь мне!

Он делает движение бровью, показывая, что на мою просьбу ему пофиг. Но прерывается, когда остается примерно четверть бутылки.

— Сцука, да, — блаженно шепчет беззвучно, но я считываю по губам. Он аж глаза прикрывает от наслаждения.

Жалость сжимает грудь. Жажда — невыносима. Нельзя отказывать людям в воде — эта пытка бесчеловечна. А Данил, судя по всему, намучился.

Я протягиваю ему персик.

— Мир?

Он хватает его, жадно вгрызается зубами, так что сок во все стороны брызгает.

Ну и манеры! Какой-то деревенский мужлан. Я закатываю глаза и поднимаюсь на ноги. Пора отчаливать.

Данил тоже встает. А потом быстрым движением забирает у меня сумку, заглядывает в нее.

— Эй, а ну отдай! Да как ты смеешь!

— Оружие, так и быть, верну в конце пути. А персики и воду я конфискую, — заявляет он. — За моральный ущерб.

— Мы так не договаривались!

Данил оборачивается ко мне. Глаза у него красные, как у черта. Взгляд злой. Волосы короткие, но сейчас слипшиеся от пота и взъерошенные. Действительно исчадие ада.

Я замолкаю на полуслове.

— Вот и ладушки, — кивает он, хищно улыбнувшись. Закидывает сумку на плечо. — Ножки и правда зачет. Ну бывай.

Данил разворачивается и идет вперед.

Меня что, ограбили?

Глава 5

Пару секунд я хлопаю ресницами, потом хватаю с земли камень и швыряю в сторону Данила. Первый бросок предупреждающий — мимо.

— А ну отдай! — кричу. — Вор! Я на тебя заявление напишу! Мой отчим мент! — голос звучит умоляюще. Я ведь никогда не пожалуюсь отчиму. Ни за что на свете.

Данил будто это знает — и ухом не ведет. Я выбираю камень поменьше и полегче, прицеливаюсь. Он попадает ему в ногу! Данил ёжится, но скорость не сбавляет. Поднимает руку и, не оглядываясь, показывает мне средний палец.

Кидаю еще один! Тогда Данил оборачивается, быстро наклоняется за камнем, размахивается и... Убьет же! Я визжу и отбегаю подальше.

А оглянувшись, понимаю, что бросать он не собирался. Напугал.

Быстро облизываю губы. Делать нечего, топать нам в одном направлении — надо мириться. Перехожу на другую сторону дороги от греха подальше, плетусь следом. Шаг у него быстрый, я немного запыхалась, стараясь выдержать темп. Но деваться некуда: у него моя вода.

Идет, фрукты мои жует как ни в чём ни бывало.

— Что ты здесь вообще делаешь? Одна на трассе, — говорит Данил минут через пять.

Пожимаю плечами:

— Персики ворую.

— Многовато усилий для кило персиков. Тебе совсем есть нечего, что ли?

— На самом деле меня отчим на работу отвез утром. Тут теплицы рядом. Грядки полоть, поливать. Я полдня отработала, а потом повздорила с начальством.

Мне дурно стало от жары, пошла в тенёк отдохнуть и случайно подслушала разговор о том, что нам не заплатят. Управляющий велел своему помощнику придумать, к чему придраться. Я рассказала другим женщинам в теплице, мне не поверили. Да еще и нажаловались! Пришлось бежать как можно скорее! В качестве отступных стащила по дороге немного персиков.

Так уже было несколько раз — отработала, а мне не заплатили. Слишком большая роскошь в нашем положении иждивенок.

— Твой отчим мент? Не обманула? Часто он тебя работать на поля отправляет? В пятнадцать лет это вообще легально?

Я прищуриваюсь. Вот только гонора местного работяги не хватало.

— Мы все работаем, жизнь такая. Сам-то тоже не за столом сидишь в офисе.

Окидываю его выразительным взглядом. Футболка облепила плечи, торс. Он, конечно, очень взрослый и крепкий мужчина. Моя бравада напускная. Данил мог бы легко со мной справиться, даже будучи ослеплённым. Повезло, что порядочный.

— Ты откуда? — спрашиваю.

— С хутора Атаманова.

Присвистываю.

— Далековато забрался. Работаешь, значит, на кулацкую семью. Колхозник.

— А ты у нас нет, леди?

Против воли улыбаюсь. Чем хуже одет мужик, тем изысканнее комплименты. Какая-то странная тенденция.

— Я временно, у меня всё впереди. А ты взрослый. И ничего лучше не смог придумать, как на ферме батрачить. Именно что колхозник.

Данил пожимает плечами, дескать, справедливо. Не спорит. Молчит.