Хочу тебя, девочка (СИ)

— Добрый день.    

Я вошел в палату к матери Марины, неся корзину цветов. Знал, что у Светланы Павловны день рождения, и примерно понимал, что она вряд ли станет его праздновать. По ряду причин, главной из которых являлось нахождение в стенах клиники.    

— Камиль Назарович! — просияла она в ответ. — А ко мне вот-вот Мариночка должна приехать.   

Она поднялась с постели, шагнула ко мне. Я придержал ее под локоть и помотал головой, когда Светлана Павловна попыталась забрать у меня букет.   

— Поставлю его здесь, — кивнул в угол палаты, помогая матери Марины сесть обратно. — Тяжелый. И с днем рождения вас.     

Мне просто хотелось ее порадовать. Сделать хоть что-то, что вызвало бы улыбку на изможденном лице. Что мне в итоге удалось — Светлана Павловна растянула губы, когда я ставил цветы в углу палаты. Склонила голову набок и залюбовалась букетом.     

— Спасибо вам, Камиль Назарович. Не припомню, чтобы кто-то в последнее время столько для нас делал.    

— Хочу позвать вашу дочь на ужин. Вы не будете против? — спросил я, чувствуя себя парнем лет двадцати, а вовсе не сорокалетним мужиком.     

— Конечно, нет! — замахала на меня руками Светлана Павловна. — И не спрашивайте меня о таком!    

В этот момент мне стало окончательно неловко, но я не успел решить, стоит ли мне и дальше продолжать этот разговор, потому что в палату вошла Марина.    

— Мам…— начала она, но тут же замерла, когда ее взгляд нашел меня.     

От сияющей улыбки не осталось и следа, а взгляд моей девочки тут же потух.     

— Мариша, а у нас Камиль Назарович. И он знает о моем дне рождения. Может, не будешь сегодня возле меня, а сходишь с ним куда-нибудь?      

Марина посмотрела на меня, и показалось, что по мне полоснули ножом. Впрочем, я это вполне себе заслужил.    

— Вообще я думала… — начала она, но Светлана Павловна ее оборвала:    

— Знаю, что скажешь. И что бы ни думала — иди и развейся!      

И в этот момент я мысленно поблагодарил небеса за то, что мне досталась такая теща. Будущая, разумеется.    

— И почему у тебя получается сделать так, как ты того хочешь? — невесело ухмыльнулась Марина, листая меню и не поднимая на меня взгляда.     

Я же сидел напротив и действительно ощущал себя влюбленным парнем на двадцать лет моложе. Даже чувства те же были — казалось, любое неосторожно произнесенное слово может все испортить.    

— Если ты не желаешь быть здесь и сейчас со мной, я отвезу тебя домой, — сказал я, пожав плечами.     

Конечно, рассчитывал на то, что Марина скажет о желании провести вечер в моей компании, но готов был и к совсем иному развитию событий.       

— Я голодна. И этого достаточно, чтобы пока остаться, — сказала она, и я выдохнул.     

— Здесь прекрасное сотэ с индейкой, — ответил, делая вид, что изучаю меню.     

— Будешь выбирать за меня? — приподняла бровь Марина.    

Я хмыкнул и в тот же момент отложил меню. Подался вперед и сказал:     

— Нет, не буду. Даже наоборот. Предлагаю тебе выбрать за обоих.       

Она стушевалась, но лишь на мгновение, после чего прямо посмотрела на меня и спросила:     

— И тебе все равно, какой заказ я сделаю?      

Я чуть передернул плечами.      

— Не все равно. В том смысле, что я с удовольствием съем все, что ты закажешь.    

К нам как раз подоспел официант, которому Марина быстро продиктовала список блюд для меня. Гребешки с чили, паста с пармезаном и халапеньо и — вишенкой на торте — Мурабба с абанеро.    

— Теперь придется и вправду есть с удовольствием, — расплылась в улыбке Марина, заказав себе лазанью и чизкейк.     

— Ну, что поделать? — усмехнулся я, глядя на девочку.      

Мне нравилось то, что происходило. Это словно бы стряхнуло с меня пару десятков лет, и я вновь оказался тем, кто годами был под стать Марине.      

Мы молчали. Она делала вид, что копается в телефоне (или копалась в нем на самом деле), я же смотрел на идеальное лицо и желал одного. Чтобы на нем появилось хотя бы подобие интереса ко мне. Большего было не нужно.     

— Вкусно? — спросила она, когда официант поставил передо мной гребешки, и я закинул пару из них в рот.    

— Более чем, — соврал в ответ, с жадностью следя за тем, как кусочек лазаньи скрывается за преградой пухлых губ.      

— А халапеньо будет еще вкуснее, — заверила она меня в ответ, на что я лишь усмехнулся.     

— Уверен и в этом.    

Между нами снова установилась тишина. Марина отдавала дань лазанье, я — сражался с тем, на что мой желудок уже реагировал соответственно. Надо будет после сходить к гастроэнтерологу, что ли.     

— Ввязывать в это мою маму точно не стоит, — сказала Марина, когда перед ней поставили чизкейк, приступать к которому она не торопилась.     

— Я никого не ввязываю, — ответил ей, отодвигая от себя тарелку с нетронутой Мураббой. 

Не то чтобы не смог ее съесть… Если бы понадобилось — осилил бы. Но сейчас казалось, что думать о еде — это последнее, что стоит делать.           

— Не хочу ничего плохого ни тебе, ни твоей маме, — добавил веско.     

Марина посмотрела на меня с сомнением.   

— А по тебе и не скажешь, что не хочешь ничего плохого.      

В ее глазах появилось чувство обиды. И я не нашел ничего иного кроме как накрыть ее ладонь рукой и сказать:       

— Я не хочу ничего плохого. А сейчас давай просто поужинаем и я отвезу тебя туда, куда скажешь.