Хочу тебя, девочка

С той стороны мобильной связи разлилось молчание, и оно меня бесило. Наконец, Петр ответил:    

— А если не расскажу?    

— Будем говорить по-другому, — откликнулся я. — Например, кто-то лишится работы. Навсегда и любой. 

Мда уж, Исаев, докатился до угроз. Хотя, по правде говоря, на это было тоже плевать.     

— Ну, и ты же понимаешь, что я сам могу все выяснить, просто на это уйдет больше времени.       

Пьер вздохнул и ответил:     

— Ладно. Но только попробуй причинить ей вред!     

Я усмехнулся. Последнее, чего я желал — чтобы Марине было плохо. И хоть по моим поступкам понять она это не могла, я собирался все исправить.   

* * *

— Светлана Павловна, добрый день, — сказал, входя в палату к маме Марины.      

По правде, ожидал столкнуться с чем-то ужасным. С капельницами, с прикованной к кровати женщиной со множеством датчиков и прочего. На деле же увидел склонившуюся над смартфоном мать моей девочки, которая вскинула на меня взгляд и тут же разулыбалась.      

— Вы, должно быть, Камиль Назарович, — выдала она и, отложив телефон, поднялась с кровати. — А я вас как раз собиралась искать.   

— Искать? Зачем?    

Я с удивлением взглянул на маму Марины. Может, меня вообще ожидала головомойка, даром, что возраст уже не позволял играть в подобное.    

— Чтобы отблагодарить, разумеется!    

Светлана Павловна всплеснула руками.     

— Такая палата, такое отношение! Спасибо вам огромное.      

Мне стало неуютно. Да. И палату, и отношение врачей организовал именно я. Но знала бы мама Марины, что именно я стребовал с ее дочери в ответ.      

— Вам не за что меня благодарить, — сказал в ответ и тут же уточнил: — А Марина к вам не заходила?     

Светлана Павловна нахмурилась, я же почувствовал себя сосунком, который пытался вызнать у родительницы объекта своего воздыхания, где именно тот находится.      

— Заходила. А что?      

Улыбнувшись, я покачал головой.     

— Да нет, ничего. Просто хотел увериться в том, что и вам, и ей здесь комфортно.     

Мать Марины смотрела на меня с сомнением несколько секунд, после чего расплылась в ответной улыбке и сказала:      

— Нам с дочкой очень комфортно. А врачи и вовсе уверяют, что я могу поправиться.       

Странно, но эта информация возымела на меня особое действие. Я обрадовался так, будто именно моя жизнь висела на волоске и мне только что объявили, что она вне опасности.     

— Иначе и быть не может, — заверил я мать Марины и, нарочито тяжело вздохнув, прибавил: — А сейчас мне нужно идти. Был очень рад с вами познакомиться, Светлана Павловна.      

— И я тоже очень рада! — откликнулась она. — Спасибо вам, Камиль Назарович.     

Я вышел мгновением позже. На душе скребли кошки. Мама Марины считала меня тем, кем я, по сути, не являлся. Но сейчас было вовсе не время для самобичевания. Я хотел вернуть себе свою девочку, остальное — было совсем неважным.     

— Я запомнил. Да запомнил я! — рявкнул в трубку, когда щебетание Пьера, который раз за разом повторял мне, что Марину обижать нельзя, достало до печенок. — Нет. Это не твое дело.     

Отключив связь и тем самым оборвав Петра на полуслове, я побарабанил по рулю, размышляя, что делать дальше. 

Конечно же, собирался поехать к Марине, но мне нужно было решить с самим собой важный вопрос: не сочтет ли она мое прибытие в качестве попытки загнать ее в ловушку? Хотя, если так посудить, поздно я спохватился.     

Все же вырулив на дорогу, направился в ту квартиру, которую сняла Марина для них с матерью. При этом совершенно не был уверен в правильности своего решения. Может, стоило подождать? Выбрать какую-то другую стратегию…     

Нервно закурив, я с остервенением вжал педаль газа в пол. Стратегию, б*я. С девчонкой двадцати лет…   

Да уж, Исаев. И впрямь докатился.     

* * *

Марина открыла далеко не сразу, а когда сделала это и увидела меня, попыталась тут же захлопнуть дверь. Я не позволил ей этого, выставив руку.     

— Стой. Мы должны поговорить, — сказал ей, но не как раньше, в виде приказа, а просяще.    

Хотя слово «должны» вряд ли с этим вязалось.    

— Нет! — едва ли не выкрикнула Марина и вновь попыталась спрятаться за преградой двери.    

Протиснувшись в крохотную прихожую и заставив тем самым девочку отступить, я остановился, хотя мне хотелось только одного — подойти и прижать к себе Марину. Сделав глубокий вдох и борясь с собой, проговорил:    

— Мне очень жаль, что у нас все вышло именно так. И я очень надеюсь, что смогу все исправить.    

С любой другой женщиной я бы так себя не вел. Но это была моя девочка… Поэтому я спросил то единственное, что сейчас меня волновало:    

— Ты ведь дашь мне шанс?  

Часть 17. Марина

Что-то изменилось. В нем. В том, как он говорил. В том, как смотрел на меня.

По-новому. По-настоящему. Былая сталь в глазах теперь походила на тревожную гладь озера.

Но вот беда — во мне самой тоже кое-что изменилось. Я ему не верила. Я больше никому вообще не верила!

— Шанс на что? — спросила резко, почти зло. — На то, чтобы и дальше меня насиловать?!