Хочу тебя испортить

— Мне можно нервничать! — горячо протестую. — Просто… — сама себя обрываю. Не могу маме рассказать о змее. Уверена, если бы не эта божья тварь, ничего бы подобного со мной не произошло. Но если мама узнает, что Кир намеренно пытался меня испугать, точно выложит ему все о моем клапане. Еще и снимки покажет! С нее станется. Или, не дай Бог, привлечет к беседе Рената Ильдаровича. Тот, конечно, насчет моей особенности в курсе, но зная методы, которыми он привык решать проблемы с братцем, меньше всего мне хочется становиться новой причиной жесткого воспитательного процесса. — Это был первый обморок за тринадцать месяцев! Не думаешь же ты, что я весь год совсем не нервничала. Просто сегодня эмоций было чересчур много, — выкладываю часть правды. Поцелуй, змея… Не знаю, что меня поразило сильнее. Нет, все-таки змея, конечно, ее-то я не пережила. — Больше я ни на какие квесты не пойду. Но и ты не должна ничего говорить Кириллу. Хватит того, что Ренат Ильдарович смотрит на меня, как на калеку. В академии никто не должен знать!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Вот почему ты такая упрямая?

— Какая есть, мам. Другой уже не буду.

— Ну-ну…

— Роман Константинович сказал тебе, что все нормально — вот и успокойся.

Ужин проходит в тишине. Сегодня даже Кир дома остался. Напряжение в буквальном смысле парит над столом, и я, как обычно, решаю его разбавить.

— Кирилл, — с улыбкой окликаю братца, он тотчас чересчур резко вскидывает на меня взгляд. Суживая глаза, явно ждет какого-то подвоха. Я еще шире улыбаюсь и даю ему его. — Спасибо, что позвал меня сегодня провести время с твоими друзьями. Теперь я хочу тебя пригласить к своим.

— Не стоит. Не утруждайся, — кривится он.

А меня подмывает рассмеяться.

— Но я хочу! — восклицаю, слегка переигрывая.

— Хорошая идея, — поддерживает отчим. Откладывая столовые приборы, с задумчивым выражением лица тянется за бокалом с вином. Отпивает и продолжает: — Надо налаживать, так сказать, контакты.

Гримаса отвращения на физиономии братца вынуждает меня прыснуть. Благо успеваю сделать это в салфетку.

— И когда? — спрашивает обычными словами, а звучит будто матом.

— Завтра! — с тем же восторгом отзываюсь я.

— Прям завтра? А попозже никак? Например, через год.

Смеюсь уже в голос.

— Нет, нельзя. Через год ты можешь забыть. Так что завтра.

— Молодец. Ракета, — хмуро нахваливает меня Кирилл.

— Куй железо, пока горячо, — привожу пословицу и указываю себе в грудь большими пальцами. — Это обо мне!

— Сто процентов, бл…

— Кстати! — восклицаю так резко, что Ренат Ильдарович подскакивает.

Мама спокойно продолжает есть, а братец слегка улыбается.

— Кстати? — мнет губы, не позволяя себе эту эмоцию.

— Я же тебе тридцать три дня теперь должна!

И снова мне хочется смеяться, когда я вижу выражение крайнего ужаса на его лице.

— Забили.

— Нет-нет, спор есть спор, — заявляю я со всей ответственностью. И поясняю для мамы с отчимом: — Мы с Кириллом поспорили на одну ерунду. Я проиграла. Теперь обязана провести с ним тридцать три дня в течение года.

— О, очень интересно! — резюмирует мама. — В твоем стиле, — и смеется.

— Ага. Жаль, что придумывать развлечения в эти дни может только Кир, — вздыхаю с преувеличенным сожалением. — Все-таки ты немного скучный. — Кажется, он уже снова готов меня убить. Ну, как минимум, швырнуть в меня едой. Вот было бы весело! — Но… Я и так рада! Так рада! Подружимся!

— Обязательно, — мрачно поддерживает мой энтузиазм братец и выходит из-за стола. — Все, я ушел.

— Будь осторожен, — кричу ему вслед.

Вместо ответа Кирилл, пользуясь тем, что никто, кроме меня, его больше не видит, показывает мне кулак. Я снова смеюсь и предельно мило машу ему на прощанье.

12