Хочу тебя (на)всегда, или Курица на шпильках

— Кто-то сказал тебе что-то? — прижал ее к себе, когда остались одни в полутемной белой гостиной. — Дамиана, не молчи, умоляю! Кто тебя обидел? Просто скажи! Я все исправлю.

— Спокойной ночи, Даян, — почти неслышно донеслось в ответ.

Она ушла, оставив меня стоять оглушенным, словно наорала. Уж лучше бы кричала, дала пощечину, да все, что угодно, лишь бы рассказала, излила душу!

— Дамиана, постой! — догнал ее, когда входила в спальню, снова обнял, прижал к себе. — Так нельзя, ты не только себе душу рвешь, но и мне! Говори, что не так, или я всех сюда созову, устрою допрос до утра, но узнаю, что произошло!

— Все не так, Даян.

— Хорошо, все не так, — повторил за ней, радуясь уже тому, что перестала молчать. — Что именно?

— Я — воробей, Даян.

— Что?..

— Сегодня я поняла… — нахмурилась. — Нет, мне пришлось понять, что мне нет места в твоем мире. И в твоей жизни. — Подняла на меня полные боли глаза и тихо повторила, — я воробушек, Даян, а ты… жар-птица.

— Это не так!

— Так. Ты ведь совсем ничего обо мне не знаешь. Я была замужем.

— Для меня не имеет значения… — загорячился, желая как можно быстрее разубедить ее.

— Послушай, пожалуйста.

— Прости, говори.

— Мы с мужем попали в аварию, — лишенным эмоций голосом начала она. — Он был пьян. Моя спина в районе поясницы превратилась в отбивную. Позвоночник собирали буквально из осколков.

Помолчала.

— Я выжила тогда зачем-то. И попала в ад. Год в больнице. Даже самые сильные болеутоляющие не помогали.

Я прикрыл глаза — ее боль резала и меня.

— Потом меня выписали. Мужу сказали, что мне пожизненно нужен будет уход, и… — она пожала плечами, — он меня бросил. Сказал, что на такое не подписывался. Что не сможет так жить, вечно меняя мне памперсы. Оставил квартиру — герой, как же, — усмехнулась с горечью. — Взамен потребовал документ, что я не имею претензий.

Попадись он мне!..

— А я и не имела, правда. Я и сама его видеть не могла. Смотрела на него и думала только о том, что из-за него мою жизнь спустили в унитаз. Я ведь предлагала тогда вызвать такси, но он пожалел денег, — мотнула головой. — Это неважно. Он ушел. И я ему за это благодарна. Иначе никогда бы не встала на ноги.

В глазах блеснули слезы.

— Знаешь, это лучший стимул, когда понимаешь, что никому не нужна. Вообще, от слова совсем. Родители умерли, другие родственники сослались на то, что у них своя жизнь. Подруги тут же растворились все. Многие даже номера телефонов поменяли и в соц сетях меня занесли в черный список. А я ничего не просила у них, упаси бог! Ни денег, ни помощи, никогда! Просто поговорить, хоть пару минут.

— Дамиана…

— Прости, не о том говорю. Я встала, как ты видишь. Чтобы не утонуть в дерьме и жалости к себе. Чего это стоило — отдельная песня. Но теперь я превыше всего ценю именно это — свою автономность и значимость. Я не буду навязываться никому, зная, что вровень мне не встать.

Я напрягся, ощущая, куда она ведет.

— Я нырнула в тебя, как в омут, когда мы встретились. Как-то само получилось, у меня мозг напрочь выключился. Но сегодня выплыла и поняла, что надо быстрее вылезать на берег, чтобы не утонуть.

— Но почему? В чем дело?

— В том, что ты дракон, Даян. А я — воробей. Поломанная птичка со шрамами на душе и теле. Страсть и прочее — это прекрасно, но я не дотянусь до твоего уровня, буду как парализованная инвалидка рядом с полным сил мужчиной.

— Это не так!!!

— Для меня — так! — жестко отрезала Дамиана. — Не мучай меня, отпусти, пожалуйста. Тебе нужна драконица, а не… — усмехнулась, — а не курица на шпильках.

Она подняла на меня глаза и разрыдалась. Это оглушило, свалило с ног, убило меня.

— Не плачь, умоляю! — прижал к себе, так крепко, как только мог. — Все сделаю, только скажи, чего ты хочешь. Дамиана, только скажи!

— Дай мне свободу, Даян, — всхлипывая, прошептала она. — Больше ничего не надо.

Глава 10 Мне никак без тебя

Даян

Я никогда не сожалел о принятых решениях. Что сделано, того уже не воротишь, не стоит и заморачиваться. Но с Дамианой все, абсолютно все было по-другому. С самого первого дня, когда зашел в «Шоколадницу» — сам не знаю, зачем. Почему-то остановил черную Ламборгини, повинуясь порыву, который жег изнутри. Подошел к стойке, гадая, что мне, ни разу не сладкоежке, могло здесь понадобиться.

А потом уловил аромат волос — такой нежный, дразнящий, он вплелся в теплый запах кожи, разогретой бившейся на шее жилкой. Я полной грудью вдохнул все это, подойдя вплотную к женщине, стоявшей ко мне спиной.

Задержал дыхание, прикрыв глаза и ни о чем не думая, просто растворился в моменте. И пропустил тот миг, когда она резко развернулась, сначала окатив меня кофе, а потом, в довершение всех бед еще и вымазав каким-то желтым пирожным.

Внутри полыхнула ярость, я нахамил ей и помчался прочь, лишь потом поняв, что злился не на нее, а на свою иррациональность, слабость, вовсе мне не свойственную. Долго думать об этом не пришлось, едва моя Ламба понеслась вперед, пожирая ужасные дороги этого мира, как меня подрезал алый Мазерати.