Хочу тебя напрокат (СИ)

— Я пойду на всё, Хан, чтобы не допустить сближения с моей принцессой… — так и сделал.

Друг нанёс удар кинжалом мне в спину, а любимую дочку ранил в самое сердце ранил. Своим предательством Клим отравил наши жизни, развёл на несколько лет по разные стороны.

Сколько боли и зла, сколько обид, глупых поступков и ненависти…

Всё из-за одного предательства.

Мне больше нечего говорить. Возвращаюсь в больницу и просто падаю камнем на диван в коридоре. Опустошенный, выпотрошенный, погрязший во лжи.

* * *

Прошло больше трёх суток с момента нашего разговора. Тимура прооперировали, удалили доброкачественное образование. Он пришёл в себя и находится в палате.

Люська уже навещала сына, но без няни, разумеется, обойтись не смогла. Притащила Женю, а сама сидела рядом.

Я к Тимуру ещё не заходил, всё время шатаюсь по больнице, как привидение. Не ел, не спал толком, даже в душ не ходил. Оброс, выгляжу как мертвец.

До сих пор в груди болит. Меня предали или я сам себя предал, когда решил быть благородным, поступить правильно… Это было ошибкой. Меня обвели вокруг пальца, а я был настолько слеп, что не разглядел подставы, но что хуже всего, даже не подумал о предательстве близких людей…

— С сыном всё хорошо, — заискивающе говорит Люська. — Это же так хорошо, Хан. Правда?

— Я безумно рад, что операция прошла успешно. Тимур здоров — и это главное.

— Ты к нему пойдёшь? — интересуется Люся.

Я бросаю на неё равнодушный взгляд и отхожу в сторону. Покурить. Снова.

— Тимур тебя звал. Ты зайдёшь к нему? — снова семенит за мной.

— Пусть к Тимуру его настоящий папаня сходит. Ты хотя бы знаешь имя того трахаря?

— Нет, — отвечает тихо. — Прости. Мне жаль. Я тогда так сильно на тебя разозлилась, что напилась в клубе и не помню, как, с кем…

— Заткнись, ради всего святого.

Сам думаю лишь о том — смогу ли я оставить Тимура?

Прикипеть к Тимуру легко получилось. Я видел в нём своего, хоть злые языки шептали: не похож на тебя, совсем не похож. Я цеплялся за мысль, что не всегда дети идут в отцов, мой — в мамку пошёл.

Оказывается, я там вообще просто мимо пробегал.

Пойду ли я к Тимуру? Да, без вопросов пойду. Чуть позже…

Пока решить пытаюсь, как дальше — без него.

Я попросил заново результаты проверить, для себя. Тимур — не мой сын.

Теперь я точно это знаю, но мысленно отрубить его от себя не получается.

В голове сразу коротит и картинками частит: его первые шаги, его первый, звонкий смех, первое «па-па-па…»

Как это можно вычеркнуть? Как выставить за порог чужого, но такого родного…

— Хан, прости меня. Мне жаль, что у нас так плохо всё вышло, — всхлипывает Люся.

— Врёшь ты. Тебе жаль лишь себя. Жаль, что не вышло сесть на шею на всю жизнь. Жаль, что ложь всплыла, а ведь она всё равно когда-нибудь бы всплыла. И что тогда? На что ты надеялась?

Поворачиваюсь к ней лицом и смотрю ей в глаза — змеиные и холодные, с толикой злобой. Да, не жаль ей наших несостоявшихся отношений, по хорошей жизни уже скучает, нули в голове подсчитывает.

— Я думала, что у нас всё получится. Что ты меня полюбишь, что второй ребёнок появится, и тогда…

— И тогда ты с меня уже не слезешь. Вот хер тебе, а не сладкие мечты.

Двигаю её плечом, снова направляясь к зданию больницы.

— К сыну сходишь? Или о девке своей думаешь?! Уже наверное мысленно её во всех позах имеешь?! — шипит злобно вслед.

— Нет, Люська. Мысленно я у неё прошу прощения. За всё дерьмо, что произошло не по её вине. И, знаешь, я вроде не кретин, а у меня слов нужных не находится. Тебе я могу тысячу слов сказать — ни одного хорошего, а ей — и «прости» выдавить будет сложно.

— Будешь мне о любви к ней рассказывать?! Ты?! Не смеши! Тебе сорок один исполнится, а ей… ей… сколько лет?! Тебе нужна взрослая и опытная, женщина твоего возраста, примерно, чтобы на жизнь одинаково смотреть, а…

— Заткнись, Люся. Мне нужна та, рядом с которой жить хочется. Готова к встрече с юристом?

— Значит, развод?

— Окончательно, да. С прислугой созвонился. Все твои вещи уже упаковали. Вещи Тимура…

— Вот с этим повремени! — бросает с внезапной ожесточённостью мне в лицо и тычет пальцем в грудь.

— Не понял.

— Вещи Тимура.

Люся пыхтит злобно, словно носорог перед атакой. Я начинаю беспокоиться, как бы её нос, отреставрированный хирургом, по швам не разошёлся.

— Вещи Тимура к моим не присоединять! Я их не заберу.

— Новые купишь? Твоё дело. Только не забывай после выписки рекомендации врачей соблюдать и не…

— Я вообще об этом беспокоиться не стану. Не моя забота! — трясёт головой, ерошит свою укладку. — Ты хочешь со мной развестись и выставить из своей жизни, как кошку бездомную?! Хорошо! Только кошки гуляют сами по себе, без выводка беспомощных котят. Я напишу отказную от Тимура и родительских прав на него!

— Ты хочешь бросить своего сына?! — хватаю за плечи, встряхивая. — Ты ёбнулась головой?