Хочу тебя навсегда

Соня снимает платье через низ, но трусы оставляет. Без бюстгальтера, поэтому грудь ладонями прикрывает. Осторожно заходит в воду пока та не достает ей до шеи. Отталкивается, плывёт. Я преграждаю дорогу и в лицо ей заглядываю. Жду, что возмутится и оттолкнёт, но она не делает этого. Встаёт на ноги, позволяет подойти вплотную и сжать ладонями задницу.

— Ярик… Боже…

Касаюсь губами виска, целую за ухом. Соня шумно дышит мне в шею.

— Я знаю, что как раньше никогда не будет, — отчётливо проговариваю. — Но разреши мне всё исправить.

Приподнимаю её, Соня запрыгивает и обвивает ногами мои бёдра. Моя девочка. Вся. Целиком. Обнимает руками за шею, подставляет тело для поцелуев. Моментально отзывается. Стоит поддать жару, и она вся горит, а я вместе с ней.

— Мне казалось, что ты злишься на меня, — произносит Соня.

Склоняюсь над аккуратной грудью и втягиваю в себя твёрдый маленький сосок.

— Пиздец как сильно злюсь, — отвечаю в перерывах. — И хочу. Но эти чувства идут как-то параллельно друг от друга.

— Повезло. У меня перпендикулярно. Пересекаются, понимаешь? И никак не получается разделить.

Понятливо киваю. Смотрю в глаза блестящие и полупьяные. Впиваюсь в мягкие влажные губы и вжимаю её тело в себя. Сплетаемся языками и одновременно стонем. Режим горения, детонация. Внутри отчётливо бахает.

Сонька трётся промежностью об мой пах. Сильно, нетерпеливо. Облизывает мой язык, посасывает и царапает ногтями плечи. Мои ладони исследуют её тело. Вспоминают каждый изгиб. Ностальгия такая сильная, что в груди щемит.

— Яр… Ярик… Остановись… — прерывисто шепчет.

Я толкаюсь каменным членом. Вода — кипяток. Кажется, будто мы сваримся в ней заживо. Осталась одна-единственная преграда — тонкий треугольник трусов, который достаточно разорвать одной рукой.

Сонька резко прерывается и громко вскрикивает, указывая куда-то в сторону пляжа. Оборачиваюсь, чувствую, как она ускользает. Уходит под воду, я даже увидеть не успеваю куда. Пытаюсь поймать её, но тщетно.

Идут бесконечные секунды, я ныряю следом. Плыву под водой и найти не могу. Не должна была Соня так далеко от меня отплыть.

Выныриваю, осматриваюсь. Её по-прежнему нет. Вновь ухожу под воду с сумасшедше колотящимся от напряжения сердцем. Три «Апероля», твою мать. Три, сука, «Апероля». Я ненавижу себя за то, что Соню сюда привёз.

Выныриваю в третий раз и с облегчением выдыхаю. Жива. Блядь… Жива! Как ни в чем не бывало выходит из воды сверкая обнаженной задницей в стрингах, выкручивает длинные волосы. Только я как придурок пытаюсь выловить её под водой, сходя с ума от дебильных мыслей.

В считанные секунды преодолеваю расстояние между нами и хватаю её за запястье. Резко разворачиваю и в глаза заглядываю. Смотрит дерзко, смело.

— У тебя совсем ума нет? Ты что творишь? — повышаю голос.

— Не ори. Я отлично плаваю, Яр, если ты забыл, — отвечает, вскинув подбородок.

Я смотрю на её грудь, по которой стекают капли воды, затем поднимаю взгляд и шумно вдыхаю. Злюсь, чувства вперемешку. Там полнейшая вакханалия.

— Ты здорово выпила, — произношу сквозь зубы. — Не понимаешь, чем это могло закончиться?

— Чем?

— Тем, что ты ребёнка оставила бы без матери.

— Что-о? Отдать Веру тебе и твоим бабам на воспитание?.. Боже, не мечтай! — недовольно фыркает Соня.

Дёргаю на себя. Она упирается ладонями в мою грудь.

— Блядь… Клянусь, я не знаю, что сейчас мне больше с тобой сделать хочется: придушить или…

— Или что? — спрашивает тихо.

— Хорошенько выебать, чтобы поубавить твой гонор.

Глава 32

Соня

— Яр, — укоризненно качаю головой. — Ты много себе позволяешь. Такие вещи будешь говорить кому-то другому. Не мне.

Голос дрожит, срывается. Ревность во всей красе — как она есть. Вся моя маломальская выдержка срывается в пропасть — её больше нет.

Шумно и одновременно дышим. Сверлим друг друга взглядами. Воздух накалён дичайшей похотью, которая дурманит мозг и отключает весь здравый смысл. Кажется, что от алкоголя не осталось и следа. Выветрился с ненасытным поцелуем ещё в море. Очень и очень жаль.

— Я тебе хочу говорить, — отчётливо проговаривает Жаров.

— Не надо, — почти умоляю.

— Тебя хочу выебать, а не кого-то другого. Здесь и сейчас.

— Прекрати. Просто прекрати. Хватит, Яр.

Я отчаянно мотаю головой. На что вообще надеюсь? Мы много целовались — в клубе, в воде. Провоцировали друг друга и доводили до грани. До крайней точки кипения. Не стоило, наверное.

Яр идёт на меня уверенным и неторопливым шагом. Напирает, давит. Возбуждённый, глаза сверкают, а сумасшедшая энергетика сбивает с ног в прямом смысле. Я отступаю до тех пор, пока не упираюсь в бампер.

Дальше точка, финиш. Бежать больше некуда. Да и стоит ли пытаться, когда внутри пожар и настоящая агония?

Ярослав обнимает меня за талию и, склонившись, касается губами виска. Как-то особенно нежно и трепетно, хотя вожделение сочится через край.

— Нет у меня никого. Никаких баб, — произносит спокойным голосом.

— Не верю. Я тебе больше не верю.

— Один я, слышишь?