Хочу тебя навсегда

Ближе к вечеру от неё поступает входящий звонок. Влад куда-то пропал и не отвечает на телефон, а у Жени с частой периодичностью схватывает живот.

Глава 44.

***

— Сильно болит? – спрашиваю Женю, пытаясь лавировать между потоком машин.

Меня бросает в пот. Вечер рабочего дня. Жуткие пробки. И среди этого муравейника еду я вместе с беременной подругой. О-ответственность.

— Терпимо.

— По шкале от одного до десяти — сколько?

— Одиннадцать.

— Вот чёрт! Женька, нам осталось минут двадцать. Всё будет хорошо, слышишь меня?

Подруга слабо кивает и откидывается на спинку сидения. Смотрит в окно. Я вижу, как у неё по щекам беззвучно катятся слёзы. И осознаю, что хочу придушить собственного брата! Немедленно!

Восьмой месяц. Всего тридцать две недели. Мы… не готовы! Никто не готов, тем более ребёнок. Я понятия не имею, что будет дальше и смогут ли врачи остановить родовую деятельность, но стараюсь не унывать и поддерживать Женю насколько это возможно.

— Влад всё ещё недоступен? – спрашиваю у подруги, наблюдая, как она раз за разом прижимает телефон к уху. Даже сердце сжимается от обиды за неё.

— Абонент вне зоны доступа.

— Уверена, его отсутствию есть какое-то серьезное объяснение. Должно быть!

— Хотелось бы верить.

Женя выглядит разбитой и слабой. Когда я ворвалась в квартиру подруги, никто из её родных даже пальцем не пошевелил, чтобы помочь спустить вещи к автомобилю. А тут ещё и Влад добил.

Мы приезжаем в первый городской роддом, где у входа в приемное отделение нас встречает дежурная бригада врачей. Женю перемещают на каталку и куда-то увозят. Одну, без меня. Я поднимаюсь по ступеням на нужный этаж и обращаюсь к первой встречной медсестре.

— Подскажите, пожалуйста, в какую палату поместили Женю Морозову? Я обещала ей, что всё время буду рядом.

— В операционную увезли. Ей будут делать экстренное кесарево сечение.

— Как? Уже? В тридцать две недели? Мамочки… И предотвратить невозможно?

Я словно заведённая повторяю, что мы не готовы. Ни я, как тётя, ни будущий отец, ни мать. Ни малыш, которому даже имя не придумали! На что медсестра просто разводит руками и предлагает подождать в коридоре, предварительно купив бахилы.

Вновь спустившись на первый этаж, дрожащими от волнения руками вручаю провизору крупную купюру. Её возмущению нет предела! Недовольное ворчание врезается в уши и сильно давит на нервы. Я крепко сжимаю зубы, считаю до десяти и наконец отвечаю:

— Мне не нужна ваша сдача! Только бахилы. Одну пару.

Сидя на скамейке в узком больничном коридоре, чувствую себя совершенно потерянной. Мимо меня снуют люди в белых халатах. Туда и обратно. Сердце не на месте, пульс частит. Когда становится совсем сложно — я звоню Ярославу. Возможно, потому что ощущаю в этом острую необходимость и кроме него — больше некому. Я надеюсь, что у Жарова есть контакт какого-нибудь друга Влада. Того, кто, возможно, сейчас находится рядом с ним.

— Мы почти не пересекаемся с твоим братом в последнее время, — расстраивает меня Яр. – Но я его найду.

Его голос звучит уверенно и жёстко. Без сомнений.

— Честно?

— Честно, Сонь. Из-под земли достану. Только не грусти, пожалуйста.

— Сложно не грустить, когда ждёшь рождения недоношенного племянника. И одну за другой читаешь интернет-статьи. Там пишут, что мальчики на этом сроке рождаются куда слабее девчонок.

— Выключи интернет. Хотя бы ненадолго. Ты никак не повлияешь на ситуацию.

— Ты прав. Невозможно всё время забивать голову глупостями. Наш мальчик сильный, он справится. Будет с Верой гонять во дворе. В общем, Яр, если что-то узнаешь по поводу Влада – буду безумно признательна.

Мой голос звучит слишком жалостливо. Я не пытаюсь уколоть Ярослава, а он – меня. Мы разговариваем как взрослые и уравновешенные люди. Не посторонние друг другу. Очень близкие. Мы связаны навеки вечные крепкой невидимой нитью. И эта нить никогда не прервётся.

Не знаю, совпадение или нет, но Влад перезванивает через двадцать минут с незнакомого номера. Взволнованный, нервный. Запыхавшимся голосом спрашивает адрес больницы и сообщает, что уже выехал.

— Поздравляю, у тебя сын родился, — заявляю едва слышно, встречаясь с братом на скамейке в полупустом коридоре. — Весом два килограмма. Ростом сорок три сантиметра.

— Крошечный, — вздыхает брат.

— Да, малютка. Но не всё так страшно. Полежит немного под ИВЛ. Наберёт вес. Врачи сказали, что нужно ждать.

— Самое томительное время – ожидание. Как Женя?

— Она в реанимации. Состояние стабильное.

Если быть точнее, то стабильно-тяжелое. Но я упускаю эту важную, но пугающую деталь. Приближаюсь к брату, глажу его по спине. Он напрягается всем телом. Я злилась и проклинала его несколько часов назад, а теперь дико жалею.

— Только не смей читать мне морали, мелкая, — хрипло произносит Влад. — Не ставь в пример Жарова. Ни слова не говори, что я зря на него наехал. Молчи, что он бы так не поступил, если бы знал о твоей беременности.

— Даже не собиралась, — фыркаю в ответ. — Мне кажется, ты как будто неосознанно соревнуешься с Яром. Не считаешь, что не по возрасту, а?

— Нехер было вести себя как мудак.