Хочу тебя в долг

Амир вгрызается в мои губы. Необузданно. Неудержимо. Это нельзя назвать поцелуем. Он берет меня штурмом. Жестоко и безжалостно. Беспощадно. Он напрочь крадет кислород, заставляет захлебнуться немым воплем. Кусает, моментально слизывает проступившие капли крови. Его язык сплетается с моим, а после жадно пробирается дальше, глубже, завоевывает новые владения, порабощает вожделенную территорию.

Громила целует меня настолько дико и неистово, что мы ударяемся зубами. Но боли я совсем не ощущаю. Или просто не замечаю? Захваченная в пылающий капкан, едва ли осознаю окружающую реальность. Грани разумного стираются напрочь.

А его пальцы поглаживают меня между ног неожиданно нежно. Высекают искры из заледеневшей плоти, мастерски пробуждают в онемевшем от страха теле настоящий пожар. Испуг отступает, уступает место другим чувствам.

Амбал принуждает меня надсадно простонать. Вынуждает выгнуться дугой. Заставляет потянуться навстречу, обхватить широкие плечи руками, впиться пальцами в железные мускулы.

Из его груди вырывается рычание, которое мощной вибрацией перетекает в мое горло. Проклятый поцелуй с привкусом боли и крови сливает нас воедино, подстегивает это безумие, окунает в обжигающий водоворот бешеных страстей.

Боже мой. Вкус его алчного рта — лучшее, что я когда-либо пробовала. Не хочется отстраняться, невыносимо даже представить, будто нам придется отлипнуть друг от друга, разорвать этот сладкий и порочный контакт.

Амир наваливается на меня, вдавливает в матрас всем своим весом, и только в этот момент я понимаю, что мужчина до сих пор одет. Футболка промокла насквозь, точно громила вернулся в отель после часовой пробежки.

Где же он был? Чем занимался? Почему вернулся настолько поздно и…

Мысли очень быстро гаснут. Раз — накатывает пустота.

Его губы действуют как наркотик. Как запрещенный законодательством препарат. Влияют на меня похлеще всяких афродизиаков. Еще минуту назад я сотрясалась от ужаса, а теперь сама готова умолять, чтобы громила меня взял. Растворяюсь в нем.

А он укрощает собственный гнев. Будто ощущает мой отклик и сбавляет напор. Хотя нет, напора меньше не становится, накал нарастает с поразительной силой. Однако поцелуй становится более тягучим, чувственным, пьянящим. Уводит за черту.

Я теряю разум. Рассудок объят токсическим пламенем.

Запах Амира заполняет пространство. Терпкий. Жгучий. Пряный. И это не запах пота, это его неповторимый аромат. Единственный воздух, которым я хочу теперь дышать. Жажду именно его в легкие пускать.

Громила вдруг отстраняется, а я не способна сдержать разочарованное хныканье, ни единого слова не говорю, издаю не особо вразумительные звуки.

Амир отвечает широкой ухмылкой. Стягивает футболку через голову. Расстегивает ремень, в считанные секунды избавляется от штанов, резко сдергивает этот предмет одежды вместе с трусами, высвобождая гигантский эрегированный член.

Я поражаюсь, как такая громадина внутрь меня помещается. Судорожно втягиваю воздух, облизываю истерзанные губы.

Дубина. Орудие пыток. Настоящая бита. Таким агрегатом убить можно. До смерти затрахать.

Амбал хохочет, забавляясь моей реакций. Четко улавливает шок. Похоже, ему и правда смешно, что я до сих пор реагирую на его член таким образом, хотя вижу здоровенный орган далеко не впервые.

Его плоть наливается кровью, наполняется сокрушительной мощью и силой. Твердеет прямо у меня на глазах. Обрезанная головка темнеет, кажется багровой. Жилистый член пульсирует. Вены набухают и вздуваются, проступают контрастнее.



— Слюни подбери, — насмешливо произносит Амир. — Обещаю, еще успеешь насосаться. Разрешу даже яйца отполировать. Но сейчас я трахаться хочу. Давно пора твою звезду натянуть. Выдрать до судорог.

Заливаюсь краской от его непристойностей. Ярко воображаю, как вздыбленный член входит в горло. Закашливаюсь от волнения.

— Ноги шире, — приказывает хрипло. — Раздвинула. Живо.

Подчиняюсь. На автомате. Вообще, не представляю, как можно ему не подчиниться. Нереально ослушаться. Невозможно.

Миг — меня накрывает темнота. Крепко сжатые кулаки вжимаются в постель по обе стороны от моей головы. Амир подается вперед, нависает надо мной, трется своим восставшим членом о лоно.

Я всхлипываю, бьюсь и содрогаюсь под ним в ожидании большего. Гораздо большего. Кусаю распухшие губы, смотрю на мужчину с отчаянной мольбой в глазах.

— Скажи это, — требует громила, поудобнее устраивается между моими раздвинутыми ногами, сильнее потирается эрегированным органом о влажные складки, надавливает, подразнивая истекающий возбуждением вход, однако проникать вглубь не спешит.

— П-прошу, — запинаюсь, ощущаюсь себя как в лихорадке. — П-пожалуйста.

— Чего ты хочешь? — опаляет дыханием, точно коршун нависает сверху.

— Чтобы ты меня взял, — выдаю на одном дыхании.

— Хрень, — заключает с издевкой. — Хреново звучит.

— А как тогда?

— Прямо надо, — хмыкает. — Без этой постной поебни. Огня дай. Подразни. Может, мне по вкусы бабы острые на язык?