Хочу тебя в жены

- Ты уверен, что быстро это хорошо? - спрашивает и шею мою покусывает, зубы показывает Зайчишка.

Седлает меня. Уверенно. Бёдра бёдрами обнимает. Начинает двигаться так, что путь расплывается перед глазами. Нанизывается на меня. Трется как кошка. Соски острые. Даже через рубашку чувствую. Груди нет, но эти ее горошины как пики режут.

Я врезаю по тормозам. Хватит играться.

Откидываю сиденье до предела. Переворачиваю стерву на спину. Наваливаюсь сверху. Начинаю долбить по-настоящему. Трахаю как одурелый. Искры из ее звезды высекаю. Выдираю языки пламени.

Она увлажняется. Хлюпает вся. Тянется аккурат под меня. Раскрывается. И отвечает на толчки. Смелеет. Наглеет. Явно нарывается.

- Кто тебя так гребаться научил? - реву от ярости. - Кто?

Глядит прямо. Глаза в глаза. Распухшие губы в ухмылке растягивает. Дышит тяжело, рвано. Подрагивает под моим напором.

- Ты, - выдыхает. - Только ты.

Накачиваю ее спермой. Покрываю по полной. Кайф нереальный. Будто в чистую лаву окунаюсь. Чувствую, как мышцы плотнее член обхватывают, сокращаются и выдаивают семя до капли.

Она кончает от того, что я кончаю. Или наоборот? Не разобрать.

Покусываю голые плечи. Втягиваю кожу, намеренно оставляю засосы. Грудку ее терзаю. Крошечная такая. Только соски и щипать. Не за что взяться. Но выпустить из пальцев не удаётся.

Лапаю везде. Тискаю. Надышаться ею не могу. Вкусная такая. Истосковался. Слюной исхожу. Млею от этой проклятой девки.

Ощущаю, как член каменеет, снова кровью наливается. И она ощущает. В глазах удивление вспыхивает. Забыла. Ха. Ничего, напомню.

- Ты с моего хрена не слезешь, - усмехаюсь. - Буду драть днём и ночью. Выбью мысли о побеге. Мало тебя трахал. Много свободы дал.

- Амир, - глазищами сверкает, по щеке пальцами ведёт. - Ты так ничего и не понял.

- А что я должен был понять?

Срываю рубашку. Ближе ее чувствовать хочу. Телом к телу. Голой кожей. Хочу реально пометить. Потом и семенем пропитать, под завязку закачать.

- Она тебя любила, - шепчет. - Очень любила.

- Чего?

- Твоя Мари.

- Ты здесь, - прижимаюсь к ней, толкаюсь вперёд.

- Я - да, - выгибается, сдерживает стон. - Но ее больше нет. Твоей Мари больше нет. Назад нам уже не вернуться. Ничего не исправить.

- Ты мокрая, - вбиваюсь глубже. - Течёшь как сука.

- Только тело, - башкой мотает.

- Ну и круто, я хочу только то, что у тебя между ног.

Враньё. В глотку тоже хочу. И в задницу. Пусть сдулась ее роскошная жопа, все равно внутрь вонзиться тянет, войти между булок и распечатать узкий проход. Каждую дырку хочу поиметь. До судорог. До спазмов. Пусть воет и орет. Пусть захлебывается моей любовью.

Я трахаю ее дико. Зло. Одержимо. Трахаю, будто убить хочу. Черт, так и есть. Желаю членом забить до полусмерти. До изнеможения довести.

А она опять обманывает. Подкупает. Отзывается на жесткие рывки. Прогибается. Растекается подо мной. Плывет и топит в себе.

Трясина. Вязкая. Грязная. Хочу тебя. Хочу.

Гребаная отрава. Чем ты меня берёшь?

Глава 27

Громадная рука прижимает меня к широкой мускулистой груди, густо поросшей волосами. Мои ноги раздвинуты. Гигантский член растягивает лоно, твердеет, опять наливается силой, разбухает внутри, позволяя чувствовать одержимую пульсацию.

Амир неутомим. Складывается впечатление, будто с момента нашего расставания у него не было другой женщины, но я не настолько наивна, чтобы верить в подобную иллюзию. Зачем хранить верность сбежавшей жене?

Горечь затапливает. Сердце болезненно сжимается.

Я люблю его. Люблю до сих пор. Только это ничего не значит. Наша реальность уже не изменится. У нас не выйдет исправить ошибки, не построить счастье на обломках прошлого. Однако мое тело не подчиняется разуму, откликается на животный зов, содрогается в экстазе и молит еще. Ощущаю себя наркоманкой, вдруг получившей долгожданную дозу. Прежде не представляла, как сильно мне этого не хватало. Жадные губы, клеймящие кожу засосами. Зубы хищника, впивающиеся в плоть до крови. Горячие пальцы, сминающие до боли, напрочь подавляющие волю. Сопротивляться невозможно.

Я в тупике. В горящей клетке. Пламя подступает все ближе и ближе, огненные языки лижут спину. Совсем немного – точно сорвусь и признаюсь. Расскажу правду.

Нет. Нельзя. Ни в коем случае. Если Амир узнает о ребенке, то отберет моего мальчика. Ему необходим наследник. О прощении, пощаде и помиловании не может быть и речи. Меня либо убьют, либо вышвырнут прочь. Я сбегала не для того чтобы потерять дитя. Значит, нужно искать другой путь и поскорее отсюда выбираться.

Паника захлестывает, лишает способности трезво мыслить. Отчаянно стараюсь успокоиться.

Камиль. Господи. Я никогда не оставляла сына одного на всю ночь. Как он? Что там происходит? Ладно, есть няня, вряд ли она бросит маленького ребенка в одиночестве, скорее всего свяжется с Тимуром, объяснит, я уехала на работу и не вернулась. Меня начнут искать, станет известно про захват дома, где проводила банкет моя компания. Татарин быстро поймет суть проблемы. Возможно, попытается помочь, чего бы не хотелось, ведь мужчина уже достаточно рисковал, решая мои проблемы.