Хочу твою любовь

Уилл с удивлением обернулся на звук голоса. Около шкафа, небрежно привалившись к его стенке, стоял мужчина в черном пальто. С виду совершенно обычный, хотя, если приглядеться, пожалуй, и нет. Было в нем что-то… такое. Но не на поверхности. Что-то неявное, таящееся очень-очень глубоко. Что-то, что заставляло подобраться, насторожиться, почувствовать себя не в своей тарелке.

– Кто ты такой?

У мужчины действительно не было никакой возможности незаметно войти и оказаться у него за спиной. Мало того, он крутил в руках восковое яблоко из шкафа – запертые створки оказались распахнутыми настежь.

– Я просто волею случая услышал часть вашего разговора. По правде говоря, большую его часть и… – проговорил мужчина и поспешно добавил, – Нет-нет, можешь не беспокоиться, я не выдам вас полиции. Я вообще считаю, статья о превышении допустимой самообороны ни к черту не сдалась в нашем уголовном кодексе. Как, в принципе, и сам кодекс, согласен?

Чем дольше мужчина говорил, говорил мягким голосом вполне обыкновенные вещи, тем больше Уиллу Батчу становилось не по себе. В аудитории словно повеяло холодом. А мужчина как ни в чем не бывало потер восковой фрукт о рукав своего черного пальто и откусил, но от самого настоящего наливного яблока, которым стал муляж в его руках.

– Ни о чем, – поморщился он и отбросил яблоко, которое, коснувшись пола, прямо на глазах Скуиллера распалось клубком отвратительного вида червей и сороконожек, шустро расползшихся по щелям. – Желать женщину. Видеть, что твои прикосновения не вызывают в ней ничего, кроме отвращения… Ужасно, должно быть.

В последней фразе ни капли сочувствия – лишь только равнодушие.

– Что может быть хуже? – задумчиво проговорил мужчина и продолжил с откровенной издевкой. – Пожалуй, лишь то, что мать всем сердцем ненавидит старшего сына, потому что он так сильно похож на своего поддонка-отца. И следы этой тотальной нелюбви налицо, не правда ли? Что ты только не пытался сделать с этими ненавистными прыщами – лечебные мази, витамины… Как же это жалко и бесполезно, бессмысленно… Хочешь, я дам тебе то, что точно поможет?

Инстинкт самосохранения подсказывал, этот мужчина – не тот, на кого можно повышать голос даже в мыслях, но он надавил на самое больное, и Скуиллер не выдержал.

– Кто ты, черт бы тебя побрал?

Вместо того, чтобы припереть наглеца в черном пальто к стенке, Скуиллер оказался размазан по ней сам – взят мужчиной за горло и без каких либо усилий поднят на вытянутой руке.

– Тебе не надо видеть во мне врага. Наоборот, я добрый волшебник, – темно-синие глаза незнакомца завораживали и пугали, он сжал горло Уилла слишком сильно, но затем сразу отпустил. – Что-то вроде Санта Клауса. И сегодня я раздаю по-настоящему ценные подарки.

Она шагнула к Скуиллеру прямо из воздуха – именно такая, о какой он мечтал, от кончиков своих тёмно-рыжих локонов и узора кружева на полосках чулок до сливочно-черничного запаха, который окутал его, как облако. Шагнула, чтобы взахлеб целовать его в губы, торопливо расстегивая пуговицы его рубашки и ненавязчиво спускаясь ниже, к ремню брю…

Что?

С трудом оторвавшись от Авроры, он увидел поверх ее рыжеволосой макушки свое отражение в стекле серванта и не поверил глазам. И даже не одежда была тому причиной, хотя белоснежная рубашка и узкие черные брюки, в которые он волшебным образом оказался облачен, мало напоминали водолазку и штаны, которые отдала им старая миссис Дёрк, потому что ее муж скончался, и она раздавала его вещи по соседям.

Гардероб Скуиллера Батча был в принципе составлен из таких вещей – кем-то отданных или приобретенных в секонд хенде за сущие копейки. На сэкономленные деньги мать могла покупать что-то новое, неношеное и даже модное сестрам. Он привык и уже забыл даже, когда надевал на себя вот такие стильные, современные вещи. Наверное, никогда, потому что Скуиллер Батч, оказывается, понятия не имел, насколько по-иному себя в них чувствуешь. Как приятно льнет к телу дорогая ткань и как чудесно в кожаной колодке брендовых мужских туфель, а не в башмаках модели «прощай, молодость!» – подарке все той же вдовы Дёрк.

Но дело было все–таки не в этом, эти мысли вихрем пронеслись у него в голове, и среди них четко выделилась одна – ненавистные прыщи исчезли, а волосы лежат совсем по-другому, и теперь он в отражении на запыленном стекле старого шкафа ничуть не уступает лощеному хлыщу Питеру Фальку.

Дело было в ней. В полуобнаженной Авроре Франсон, которая льнула к нему, как кошка. Терлась теплыми полушариями грудей, водила своими чудными тонкими пальчиками по его коже, целовала его шею и ниже. Дело было в ее одуряющее пахнущих карамельных локонах, в ее нежных полураскрытых губах и серых глазах, в которых было только одно – желание отдаться ему.

– Ну как, нравится? – поинтересовался мужчина, даже не взглянув на Скуиллера. Привалившись к шкафу, он скучающим видом разглядывал свои ногти.

– Она ненастоящая, – покачал головой Батч, не отрывая зачарованного взгляда от Рори, которая изящно расстегивала застежку на черном кружевном бюстгальтере.