Она стояла передо мной живая, всё также ослепительно красивая, в одном лёгком платье на пуговицах и улыбалась. Несмело, словно сражалась с собой.
А я дурел. Окончательно. И понимал, что, если она войдёт сюда, не отпущу.
Не смогу.
Не сдержусь.
Сорвёт стоп кран.
– Впустишь? – пока я находился в полном оцепенении, она прошла в дом. – Здесь красиво...
Бл*ть, как она нашла меня?
И как сдержать... себя?!
***
Чёртова девчонка. Чёртовы нервы. Чёртов…
Тру виски, пытаясь отогнать наваждение, а заодно и воспоминания, которые так и лезут в голову.
Вовремя же…
Мысли уносят в тот день, когда мы сидели с Артуром в баре и выясняли «отношения». Разговоры по душам начались после того, как он хорошо меня приложил из-за ревности.
Придурок ревновал свою Еву ко мне, хотя и не признавался в этом.
Усмехаюсь.
Не понимаю… Ещё как понимаю.
Теперь не один ты… Арт… Полный идиот.
Точно пополнение в строю.
Смотрю ей вслед… Королевская осанка, волнистые волосы струятся по плечам... осиная талия...
Твою ж мать!
Да что со мной?
Мозги плавятся только от одного её вида.
И веду себя как слюнявый мальчишка.
А на самом то деле, что у нас ней было такого…?
Да ничего. Первая встреча, при которой я подумал, что она ночная бабочка. Затем чёткое осознание, кто передо мной стоит, словно удар под дых, заставил прийти в себя. И, казалось бы. Никаких проблем…
Забудь. Не вспоминай. Нельзя.
Но нет же…
В первый же день в университете, она вывела меня из себя да так, что я потом еле доехал до Анжелы в каком-то немыслимом состоянии.
Приехал, но не снял напряжение.
Вместо этого поел.
Любой бы нормальный человек покрутил бы у виска пальцем, мол ты чего?
Сам же позвонил девушке, чтобы доказать себе, что вся эта тяга к Анюте - это последствия недельного воздержания.
В итоге понял, что не хочу Анжелу… и всё.
И я же не Артур, который в жизни не терял голову от женщины и теперь полностью погружён в одну единственную.
Романтик хренов.
У меня и опыта побольше.
Как никак, три брака. Сын взрослый. В их возрасте, я пахал, не покладая рук, чтобы прокормить жену и трёхлетнего Алекса.
Тогда какого хрена я веду себя так?
Когда произошёл разлом в ритмично-выверенной жизни?
Когда я, наплевав на все правила и предрассудки, поцеловал её при всех… или ещё раньше?
Так я это сделал потому, что достала. Взбесила. Хотелось сжать её тонкую шейку и прибить на месте.
Давно никто не вызывал во мне подобных эмоций.
Есть в этом какой-то шарм и противоречивость одновременно, невинность на грани порока.
Чёрт.
Снова разошёлся. Здесь не надо думать, нужно просто спровадить её и всё.
Меня она не волнует. Обычное влечение.
Да.
Но наперекор своим словам, я отхожу как можно дальше от Анюты, как будто хочу отгородиться.
Отбрасываем союз «будто». Так и есть.
Уже сам себя не понимаю.
Воздух становится тяжёлым и лёгкие дают сбой.
Прикладываю максимум усилий, чтобы оставить лицо невозмутимым.
– Аня, – намеренно спокойно произношу её имя, чтобы немного остудить пыл.
Не удаётся.
– Зачем ты пришла?! – цежу сквозь зубы.
Она вздрагивает, но отвечать не спешит.
И не нужно. Уйди. Уйди с моих глаз. Будешь же потом жалеть, маленькая…
Сжимаю кулаки, чтобы не ударить ими в стену рядом с собой.
Не хочу пугать.
Не хочу…
Бл*ть.
Ежу ведь понятно зачем она пришла. Это формальный вопрос, но всё же…
Всё же между нами огромная пропасть.
И чем она глубже, тем сильнее притягивает.
Затягивает.
Это за гранью здравого смысла.
Прав сын.
Так нельзя.
Неправильно всё это.
– Девочка, ты хоть понимаешь, что мне сорок шесть, а тебе всего двадцать четыре?! – выдаю истину, внутренне надеясь, что она образумиться. – У тебя вся жизнь впереди, а я…
– Я всё понимаю, но мне плевать! Слышишь! Мне плевать! – протестует, мотая головой. – Я не боюсь!
Хочется крикнуть: дура, раз не боишься, но я сдерживаю сей порыв.
– Уходи, я сказал, – приказываю ей. – Просто уйди…
Надо вызвать ей такси.
И всё закончится.
Так будет лучше.
Это я себя так убеждаю?
Хреново получается.
– Нет, – она упрямо стоит на своём. – Я уже давно не та маленькая девочка, которую ты когда-то знал!
Вздыхаю, намереваясь сказать многое и привести её в чувства, но замираю…
Разглядывая Анюту.
Свет совсем тусклый потому, что идёт со островка на кухне. Нигде больше я не включал. Не было надобности, а тут она…
В полумраке её фигура, хрупкая, дрожащая, укутанная в короткое платье из какого-то странного материала. Он переливается, словно соткан из лучей, которые падают на Анюту со стороны кухни.
Она стояла передо мной, обнимая себя руками и храбрилась, хотя я отчётливо чувствовал испуг.
Не сложно заметить.
Взгляд опустился ниже… на голые ноги, тонкие щиколотки, изящные икры, пальчики с накрашенными ногтями.
Чёрт. И как я смог разглядеть это при таком освещении?
Не знаю… Но разглядел.
Вдох-выдох.
– Я вижу, чёрт возьми, – рычу, ещё сильнее сжимая кулаки. – Но это ничего не меняет!
– Это меняет всё, – заявляет дерзко.