Хочу верить…

Азарова подчинилась. Надев ее шубу, Галя распахнула дверь в кухню, выбила стекло в окне, выходившем на задний двор, и вернулась в гостиную. Тут она упала на труп Герда и разразилась рыданиями. В таком виде ее и застали эсэсовцы, сбежавшиеся на выстрелы. Расчет у Гали был простой. Она надеялась, что немцы в суматохе примут ее за Валентину, ведь среди них вряд ли окажутся такие, которые хорошо знают Азарову в лицо. В первую минуту, увидев мертвого штандартенфюрера, они, возможно, не обратят на нее внимания. Так и вышло… Эсэсовцы положили Герда на диван и, разорвав на нем мундир, попытались перевязать рану… Один из них, увидев открытое окно, бросился в кухню и принялся палить из пистолета. Галя беспрепятственно спустилась по лестнице и вышла на улицу. Возле дома уже стояло несколько машин. Оттолкнув Галю, на крыльцо вбежал какой-то майор… Плача, она села на каменную тумбу возле ворот, а через несколько минут, убедившись, что никто на нее не смотрит, ушла совсем.

— Надо же иметь такое самообладание! — восхищенно сказал я.

— Вы послушайте, что было дальше. Она добралась до кинотеатра «Феникс», но в отличие от меня заметила, что вокруг ходят подозрительные люди в штатском, и покинула парк. Полагая, что после событий в особняке меня арестовали, она не пошла на Левобережную улицу. У нее, так же как у меня, был записан еще один адрес, который дал нам на всякий случай Мотовилов, предупредив, что этим адресом можно воспользоваться лишь в самом крайнем случае. Галя дождалась утра и пошла на Заводскую улицу. Здесь она разыскала нужный дом, постучала и… нос к носу столкнулась с Мотовиловым. Он, оказывается, успел скрыться из своего флигеля, и теперь ждал нас.

— Как жаль, что вы не вспомнили про этот адрес!

— Я же не знал, что на прежней квартире Мотовилова меня ждет засада… Через несколько дней Галя и Мотовилов узнали о моем аресте и об отправке истекающего кровью Лагутенко в Прибельск. Спасти ни меня, ни его они уже не могли… В Реченске существовала в то время сильная подпольная организация. Патриоты взрывали склады с боеприпасами, саботировали все мероприятия оккупантов. После убийства Герда были произведены аресты, многие товарищи попали в тюрьму и в концлагеря. Каждый человек, владеющий оружием, был нужен организации. По согласованию с подпольным центром Галю оставили в Реченске. Она пробыла в этом городе до прихода наших войск и успела получить печальное известие Сушкова. Так как дочь ее умерла, а дом был разрушен, в Прибельск она не вернулась, а попросилась в армию… Галя совершила большой боевой путь. Она была радисткой, офицером связи, разведчицей… Ее наградили орденами Красной Звезды и Отечественной войны…

— Да, да, — пробормотал я. Неясная мысль, мучившая меня, вдруг стала четкой. — Галя, Галя… — сказал я. — Ну, конечно, Галя Наливайко, а почему бы и нет! Но ведь у Гали не было никакого ребенка!

— Не понимаю, — внимательно посмотрел на меня Черныш.

— Нет, нет, — ответил я, — это я просто так… Скажите, вы хорошо помните внешность Гали? Могли бы ее узнать?

— Еще бы!

Я достал из кармана завернутую в газету фотокарточку Людмилы Зайковской и протянул ему. Он развернул обертку, взглянул на фото и сказал:

— Это Галя. Какая молодая! Откуда у вас ее фото?

— Вы точно знаете, что Галя? — Кажется, я заикался.

— Ну, разумеется! — удивился он.

— Это надо записать! Сейчас же, немедленно записать, и вы должны расписаться! — Я почти кричал. — Необходимо, чтобы вы официально подтвердили. Понимаете? Официально!

— Ничего не понимаю. Что с вами?

— Подождите! — Я схватил со стола графин, налил себе воды в стакан и с жадностью выпил. — После нее остались какие-нибудь документы? Вы знаете, где она погибла? Когда. При каких обстоятельствах?

— Кто?

— Да Галя же, Галя!

— Она не погибла. Она жива.

Несколько секунд я тупо смотрел на Игоря Яковлевича, не в силах произнести ни слова?

— Что вас, собственно, так удивило? — с недоумением спросил он. — Конечно, она жива. В тысяча девятьсот сорок четвертом году я встретился с нею в разведотделе армии. Недели две мы пробыли вместе… Я даже пытался за нею поухаживать, но в самый интересный момент появился некий капитан Назаров. Он дал ясно понять, что моя предприимчивость ему не совсем нравится. Эти события я описал в тридцать второй главе. Галя сама рассказала мне о своих приключениях.

— А потом?