Хочу видеть тебя (СИ)

— Все! Все относилось лично ко мне. В этом я был перед тобой честен, поверь, — он покачал головой. — В общем, когда у моего отца начались проблемы в бизнесе, мне пришлось уйти из клуба. Я больше не мог оплачивать ежемесячные взносы. Мне не хватило лишь года, чтобы получить квалификацию и принимать участие в гонках. Поначалу я еще пытался как-то крутиться, но было слишком много сторонних проблем. Позже я получил предложение от Ильи войти в их клуб стритрейсеров. Он знал о моем увлечении и способностях, потому что мы были знакомы с детства. Это было выгодно нам обоим — он получал сильного игрока в команду, я — неплохой заработок с нелегальных гонок. Да, он во многом мне помог и с машиной, и с ее техническим усовершенствованием. Мы заключили сделку, по которой я отдавал ему процент от своих заработков и не мог выйти из команды раньше, чем через три года. Тогда меня все устраивало, жизнь стала налаживаться, появились деньги. А позже я понял, как сильно стал зависеть от этой мрази. Особенно после того, как Илья нашел для нас выход в профессиональный спорт. Он, как лидер, имел связи среди спонсоров, это было то, что мне нужно, к чему я стремился долгое время. Мы стали готовиться, а потом произошла авария с тобой… — Астров выдохнул, делая паузу, словно ему было сложно продолжать свой рассказ. — Отец Загороднева заставил Илью ухаживать за тобой в плоть до операции, а тот скинул эти обязанности на меня. Сначала я отказался, но мне довольно быстро напомнили о собственных долгах и по сути не оставили выбора. Если бы я отказался, вылетел из команды, и вновь упустил бы возможность попасть в лигу профессионалов. Я согласился. На тот момент собственные желания и цели казались мне гораздо важнее, чем твои чувства. Но потом, когда узнал тебя ближе, я тысячу раз пожалел, что пошел на все это. Я не думал, Ника, что между нами вспыхнет взаимная симпатия. Не думал, что так сильно привяжусь к тебе, что с ума сходить буду, если ты отвернешься от меня.

Он стих, не встречаясь со мной взглядом, а на моих глазах снова стали появляться слезы. Значит, все дело в профессиональных гонках. В поставленной цели, ради которой этот парень был готов пойти на обман.

— Когда ты собирался признаться?

— После твоей операции и… после выборов. Тогда Загороднев должен был перестать давить на своего сыночка, и у меня был бы шанс объясниться с тобой…

— Ты боялся, что я расскажу все Дмитрию Романовичу, как только узнаю, — я не спрашивала, лишь констатировала факт.

Лже-Илья не ответил, вновь опуская взгляд.

— Ты не зря боялся. Я все рассказала, — кивнула без тени сожаления.

— Я в курсе.

— Тогда почему ты здесь? Твой «начальник» послал тебя исправлять ситуацию? Ему поджали хвост?

— Нет, Ника, не поэтому. Загородневу действительно поджали хвост, он под домашним арестом, лишен всех привилегий. Но я только рад этому. Я здесь, потому что понял, что ты для меня гораздо важнее всего остального.

Я закрыла глаза, чувствуя, как во мне все перекручивает от его признания. Мне больно, и я боюсь верить этим словам. Он ничем не лучше своего приятеля. Он лгал мне каждый день и при этом знал о моих чувствах…

— Ты был в машине вместе с Загородневым? В ночь, когда он меня сбил?

— Что? Нет…

— Но ты ведь знал, что это он меня сбил, так?

Астров зажмурился, словно от боли и медленно кивнул.

— Знал, — произнес еле слышно.

Всего одним словом вонзил нож в израненное сердце. Я задохнулась, не справляясь с отчаянием. Еще один предатель. Человек, закрывший глаза на правду.

— И все равно пошел у него на поводу… Ради чертовых гонок! Да что же вы за люди такие?!

— Я не жалею, — твердо заявил он, шагая ко мне, сжимая мои плечи. — Так я познакомился с тобой, Ника. Имел возможность быть рядом вместо него! Единственное, о чем я жалею — что сразу не сказал правду о том, кто я есть на самом деле.

— Отпусти меня! — я попыталась вырваться, но он резко притянул меня в объятия. Крепкие и до мурашек знакомые.

— Ника, дай мне шанс, прошу тебя. Да, я виноват, я сильно виноват, но я люблю тебя. Очень люблю. Я подыхаю без тебя… — Он коснулся губами моего виска, и у меня перехватило дыхание.

Жестокий! Какой же он жестокий! Разрывает мне душу в клочья своими словами и прикосновениями. Но я больше не верю ему. Не верю, что в этот раз он пришел сам, а не по указке своего покровителя.

— Отпусти! — попросила громче. — Мне нужно уезжать, я могу опоздать на автобус!

— Куда ты? — Лже-Илья ослабил хватку.

— К бабушке.

— Я отвезу тебя.

— Нет! Я никуда с тобой не поеду. Я больше не хочу иметь с тобой ничего общего.

— Пожалуйста, Ника…

— Отпусти меня! — в третий раз я уже выкрикнула и меня, наконец, выпустили из крепких объятий.

— Вероника, у вас все в порядке? — услышала знакомый голос и вздрогнула.

Это был Евгений. Он шел к нам, поправляя пиджак, и смотрел при этом на моего собеседника строгим недружелюбным взглядом.

— Все в порядке, — ответила я, поправляя сарафан.