Хочу все знать 1970

А Владимир Ильич про себя подумал: «А ведь и ты, Николай Александрович, такой же. Пряча меня от шпиков, рискуешь семьёй в восемь человек». Но вслух этого не сказал, а лишь спросил:

— А кто вам рассказывал?

— Секретарь райкома — Женя Егорова. А ведь с виду и не подумаешь, что Шура такая, — изумлялся Емельянов. — Уж больно неприметная.

— Такая нам и нужна, — сказал Ленин. — За ней шпики не увяжутся.

Владимир Ильич встречался с Шурой Маленькой на покосе за озером Разлив, куда перебрался жить из емельяновского сеновала. Она привозила ему продукты, раздобытые Надеждой Константиновной, и увозила в Петроград статьи и письма. На покосе Токарева долго не задерживалась: прямо из кустов прошмыгивала в шалаш, быстро выкладывала из корзинки то, что привозила, выслушивала устные поручения Ленина и, спрятав на груди полученный пакет, мгновенно исчезала, даже не всколыхнув веток ивняка.

Иногда к шалашу её доставляли в лодке емельяновские ребята, но чаще всего Шура Маленькая добиралась пешком по берегу вдоль озера. Так было безопасней. По пути, чтобы не вызывать подозрений, она собирала на болоте чернику, сыроежки, лисички и подосиновики.

Сенокосное время кончалось. Ночи стали холодными, с болот поднимался пронизывающий туман. Владимира Ильича нужно было переправить в Финляндию. Надежда Константиновна послала Шуру на Лахтинскую улицу и сказала:

— Там тебя встретит Дмитрий Ильич Лещенко. Спросишь у него домашние вещи. Он даст свёрток и фотоаппарат. Расспроси, как надо снимать.

Дмитрий Ильич Лещенко близко сошёлся с Лениным после событий 1905 года. Он скрывал его у себя на квартире, ездил вместе за границу. Они знали друг друга много лет.

Шуру Маленькую Лещенко встретил приветливо. Взяв с полки самый простенький фотоаппарат, он зарядил его и показал Токаревой, что и в какой последовательности надо делать, чтобы получился снимок. Затем Дмитрий Ильич уложил фотокамеру на парики в корзинку и, прикрыв всё заношенным платком, предупредил:

— Только будьте аккуратны, не засветите пластинку.

Шура Маленькая приехала в Разлив в полдень. Пройдя по болоту к шалашу, она разыскала Владимира Ильича в густом кустарнике, где он любил, сидя на чурбане, работать. Поздоровавшись, она вытащила из корзинки парики и сказала:

— Примерьте, какой вам подойдёт. Буду фотографировать.

— А вы умеете? — не без удивления спросил Ильич.

— Не умею, но приходится, — ответила Токарева. — Меня Лещенко инструктировал. Не знаю, как получится.

— Ну, если Лещенко — получится, — уверил Владимир Ильич. — Большой специалист, давно занимается фотографией.

Пока Ленин рассматривал и примерял парики, Шура Маленькая пошла искать удобное для съёмки место.

Треноги у неё не было: «Куда же аппарат установить?» — задумалась Шура.

На берегу озера она приметила песчаный обрыв. «Если установить вон на том валуне, то можно сфотографировать того, кто стоит внизу», — решила Токарева.

Владимир Ильич пришёл фотографироваться в парике и кепке. На нём была русская рубашка и рабочая куртка. Из-под козырька кепки виднелся клок густых волос, спадавших на лоб.

— Ну, как, похож на сестрорецкого рабочего? — спросил он.

— Очень, — ответила Шура. — Я таких металлистов не раз встречала.

— Если похож на многих, значит настоящим Ивановым буду. Где прикажете встать?

— Вот сюда… Нет, чуть левее и ближе, — стала командовать Шура.

Но как она ни ставила Владимира Ильича, лицо его в объектив не попадало, виднелись только кепка и парик.

Оставив аппарат на валуне, Шура спустилась к озеру и попыталась вытащить из воды плоский камень.

— Нет уж, позвольте, — остановил её Владимир Ильич. — У меня сил больше.

Он сам вытащил два тяжёлых камня, отнёс их на указанное место и, став на них, спросил:

— Как теперь?

Шура поглядела в фотоаппарат и осталась довольна.

— Стойте… не шевелитесь! — сказала она.

Закрыв объектив, Токарева, как заправский фотограф, забралась под покрывало и долго копошилась в темноте, вставляя кассету с пластинкой. Наконец раздалась команда:

— Не двигайтесь… снимаю!

Шура сняла с объектива крышку, подержала её несколько секунд и опять водворила на место.

— Готово! — радостно сказала она и выглянула из-под покрывала. От непривычного занятия лицо Шуры покрылось капельками пота.

Владимир Ильич хотел напоить гостью чаем с брусникой, но Токарева торопилась засветло добраться до станции и от угощения отказалась.

Миновав заросли ольшаника, она пошла вдоль озера по намытой полосе песка. Сырой песок был твёрд, проваливался только под каблуками. Идти было приятно.

Прошагав с километр, Токарева заметила впереди приближавшуюся к берегу лодку. В ней было трое мужчин. Шуре пришлось бы пройти мимо них. Не желая с кем-либо встречаться, она повернула к заболоченному лесу. Дойдя до невысоких ёлок, Токарева спряталась за одну из них и стала наблюдать.

Мужчины, сойдя на берег, тремя дружными рывками вытащили лодку на песок и стали сгружать с неё вещи: сачки, удочки, котелки, мешки, ватники.

«Рыбаки, — сообразила Шура. — Видно, заночуют здесь».