Хочу все знать!

— Коллеги, скрасим ожидание радостного события игрой в жмурки, — предложил я. — Чур, мне искать.

Я повязал на глаза полотенце и вытянул перед собой руки. Гости бросились врассыпную, притаились. Я развернулся и двинулся на чье-то тяжелое дыхание. Преследуемый неуклюже затопал, скрипнула дверь шкафа, щелкнул замок, дыхание стало глуше. Я сорвал повязку, сердце мое оборвалось. Аркадия Викентьевича нигде не было. «Неужели он залез в платяной шкаф?» — ужаснулся я. За Аркадия Викентьевича перетрухнул, за его организм, не приспособленный к длительному воздействию нафталина.

— Аркадий Викентьевич! — постучал я в дверцу. — Это Бурундуков.

— Войдите, — сострил шеф.

— С удовольствием бы, — ответил я, — да ключ от замка утерян. В этом году перед отпуском врезал замок. На случай кражи. А КЛЮЧ ТЮ-ТЮ.

— Шутка на уровне начальной школы, — недовольно отозвался Аркадий Викентьевич. — Открывай, Бурундуков. Пора уже выпить за уходящий год.

— Я серьезно, Аркадий Викентьевич. Без ключа не открыть.

— Открывай чем хочешь: топором, напильником, или отбойным молотком, — сдержанно проговорил шеф. — Инструмент не имеет принципиального значения.

— Полировка же, — взмолился я. — Двести рублей. Три месяца стоял в очереди.

— Сбегай за слесарем, — донеслось из шкафа. — Скоро пробьют куранты.

— Не успею, Аркадий Викентьевич. До двенадцати осталось пять минут.

— Что же ты предлагаешь, Бурундуков? — повысил голос шеф. — Встречать Новый год в одиночестве? Тут и чокнуться-то не с кем. А главное — нечем. Сколько минут осталось?

— Три, Аркадий Викентьевич.

— Приказываю разработать конструктивные предложения по данной ситуации. Через минуту доложите.

Я бросился на кухню, взял макаронину, опустил в бутылку с коньяком и другим концом просунул в замочную скважину.

— Аркадий Викентьевич, возьмите макаронину в рот, — сказал я, радуясь своей выдумке.

Макаронина зашевелилась, хрустнула.

В чем дело? — послышалось из шкафа. — Почему макароны?

— Это своего рода шланг, — объяснил я. — Для засасывания коньяка.

Пробило двенадцать. Гости подняли бокалы и принялись чокаться с бутылкой, которую я держал у шкафа. Я тоже чокнулся с ней.

— С Новым годом вас, Аркадий Викентьевич, — поздравил я шефа от имени собравшихся. — С новым счастьем?

— Уровень коньяка в бутылке заметно понизился. Макаронина исчезла в замочной скважине.

— Хорошенькое счастье — закусывать коньяк сырыми макаронами, — пробурчал шеф.

Я снова побежал на кухню, вскипятил воду и засыпал макароны. Минут через двадцать Аркадий Викентьевич сосал через них коньяк и в случае необходимости закусывал ими. Каждую новую макаронину я смазывал маслом и солил.

Полкило макарон растаяло на глазах. Коньяку осталось на пару рюмочек. Засасывание прекратилось.

— Больше не хотите? — спросил я своего руководителя.

Шкаф безмолвствовал.

— Аркадий Викентьевич, вы спите?

— Нет, я думаю. Полгода назад на моем календаре кто-то написал: «Старая вешалка». Не ты ли совершил эту пакость? Тогда обозвал «вешалкой», а сегодня с помощью жмурок поместил в шкаф. Последовательно действуешь…

— Вы сами, Аркадий Викентьевич, вошли в него, сами захлопнули себя.

— Ты кому западню устроил? Я тебе не мамонт, а начальник.

— Я и не говорю, Аркадий Викентьевич, что вы мамонт. Мне это даже невыгодно: мамонт бы весь шкаф развалил.

— Вынуждаешь отмечать Новый год в мебели, закусывать коньяк макаронами? Травишь, как паршивую моль. Полированный кусок дерева тебе дороже ответственного работника!

— Так двести рублей, Аркадий Викентьевич. Если взло/дать, пропадет вещь.

— Больше потеряешь. Лишу прогрессивки на весь наступивший год. За подрыв моего авторитета.

— Полированный ведь шкаф-то, Аркадий Викентьевич, — простонал я и пошел за топором.

ЭСКАЛАЦИЯ ЛЮБВИ

Иному молодому человеку влюбиться — раз плюнуть. Одни делают это ежемесячно, другие — еженедельно.

Кое-кто набрасывает примерный план действий на короткий отрезок времени: «В субботу полюбить соседку по этажу К., предварительно разлюбив в пятницу 3. На случай, если К. отпадет, оставить в резерве Н. (с короткой стрижкой)».

Или с большей перспективой: «Завтра обратить внимание на кассиршу мясного магазина; следующая неделя — водитель троллейбуса № 22 (попросить книжечку, случайно обронить в кабине сорок копеечных монет, собирать их до конечной остановки); в доме отдыха признаться в любви трем (предпочтительнее из разных городов). Итого — пять».

Не имеющие плана импровизируют, влюбляются по обстановке. Неравнодушие к объектам любви они выказывают и на эскалаторе метро и в очереди за картошкой.

Кончается эскалатор — начинается эскалация любви. Кончается очередь — завязывается внеочередное знакомство.

Я тоже решил полюбить. Все равно кого — не в этом корень. Но долго не знал, с чего начать. Опытом большим не обладал: любил один раз в жизни, да и то лет пять назад.

Стихи писал: «Ты стояла у окна, семечки лузгала, и летела кожура на мое забрало». Рыцарем себя мнил. Оттого и приплел забрало.

А вышла она за другого. Он, как выяснилось, помогал ей луз-, гать семечки.